По приезду я узнал, что меня переводят в соседнюю Ольгинскую партию (райцентр) с повышением в должности до младшего геолога. Видимо, моя неплохая работа зимой и отсутствие ожидавшихся с моей стороны эксцессов - как «прогульщика» -, за что был в целях перестраховки понижен в должности (см. предыдущую главу) позволили это сделать... Мы сняли комнату у одного поселкового бобыля, который жил в доме один. Я периодически уезжал на участки, Светлана хозяйничала в доме...
...Техруком партии была Валентина Андреевна Беда – ленинградка, инженер-геофизик. Начальником партии – Горбунов Георгий Семёнович, неплохой аппаратурщик, немного безалаберный мужик-холостяк, любящий заглянуть в бутылку. Расходясь по домам в обеденный перерыв, мы обычно проходили мимо «Чайной» - так назывались в те времена столовые и кафе. Я обычно брал там свежевыпеченный хлеб для дома, а Гоша или Жора (так звали мы за глаза Горбунова), подходил к буфету и, не раздеваясь, только щёлкал пальцами, и ему тут же официантка подносила 200 г. (полный стакан) водки. Он одним махом опрокидывал его в глотку и, весело «заржав», ничем не закусывая, громко (чтобы все слышали) говорил, обращаясь ко мне: «ну, а ты - закусывай вместо меня! Га-га-га!» Все посетители чайной одобрительно ему улыбались и смеялись, лицезрея такие способности и лихость. Георгий Семёнович был достаточно популярной личностью в маленьком посёлке. Ещё бы - начальник «всех «геохвизиков», молодой холостяк и «выгодный» жених (он был всего на два года старше меня), да ещё и весёлый мужик к тому же...
Но через несколько лет его, продолжавшего пить, перевели сперва в техотдел экспедиции на должность рядового инженера, а затем он «обосновался» в экспедиционной мастерской по ремонту аппаратуры (в качестве простого ремонтника). Умер он, «употреблявший» спиртное до конца дней своих, ещё далеко не старым...
Достаточно колоритной личностью в партии была бухгалтерша – одинокая «средних лет» дама. Она явно благоволила к нашему Георгию Семёновичу, но будучи глубоко оскорблённой его невниманием к ней, всячески по-женски мстила ему при каждом удобном случае – мелкими придирками при отправке отчётных документов в центральную бухгалтерию экспедиции (в Кавалерово), периодически отказываясь подписать тот или иной денежный документ... Дело дошло до разборок на профсоюзном собрании: будучи членом профкома, я выступил и сказал понравившуюся народу фразу о её действиях как бухгалтера: «формально она всегда всё делает правильно, но по сути это сплошное издевательство». Первая часть фразы ей понравилась – она даже удовлетворённо улыбнулась. Но, услышав её конец (который зато уже больше понравился широкой публике, страдавшей от её принципиальности), вспыхнула и возмутилась... Начальник Гоша упирал на форс-мажорные обстоятельства, случающиеся на работе, когда невозможно каждый раз во время составлять акты на непредвиденные случаи и списание потерь, часто происходящих в полевых условиях... Бухгалтер утверждала, что закон – есть закон, правила во всех случаях надо соблюдать, а разным чувствам и эмоциям здесь не может быть места...
Пришлось мне уточнить: «чтобы не страдал коллектив, может быть лучше было бы всё же как-то собраться ей вместе с Георгием Семёновичем в домашней обстановке за чашкой чая и разобраться с ним в своих чувствах и эмоциях...». Общий смех – попал в точку.
Нашему начальнику вообще не везло с «бабами». В один прекрасный день к нему в кабинет ворвалась жена нашего радиста – смазливого татарина Димы и посадила ему на стол 4-х летнего пацана (как видим – см. главу 31-ю -, это было тогда почему-то любимое «занятие» брошенных женщин). В те времена женщины часто обращались к начальству своих супругов за защитой (даже в парткомы, если их мужья – особенно члены партии) пьянствовали, бросали семьи или даже просто «гуляли налево»...
Коммунистическая партия и администрация во времена СССР следила за «моральным обликом» сотрудников производств и учреждений, помогая по жалобам сотрудниц приструнинивать пьяниц или «бросавших» свои семьи ловеласов. Главным оружием борьбы (правда, не всегда действовавшим успешно) была угроза: «положишь на стол партбилет» или снижение в должности. Считалось, что заимевший на стороне «пассию» руководитель, особенно бросивший семью с детьми, не мог «нормально» руководить производством и людьми... Простых сотрудников в таких случаях «нарушения морали и правил социалистического общежития» лишали премий и не повышали в дожности...
...Перемежая редкие русские слова громкими татарскими ругательствами, жена радиста требовала, чтобы начальник уволил нашу химичку-спектрографистку (см. Википедию), которая соблазнила её Диму... Или «пусть сама кормит ребёнка».
Гоша с большим трудом избавился от гостьи и её дитяти. Спектрографистку пришлось перевести в другую партию. Правда, наш коллектив лишился и самого радиста – тот поехал за ней...
...Техрук Валентина Андреевна была «слишком интеллигентным» и сугубо городским человеком, чтобы легко вписаться в довольно плебейскую среду сотрудников полевой партии. Надолго её «не хватило»: через год-полтора после моего перевода в эту партию она - неожиданно для всех - подала заявление об увольнении.
Помню, как на вопрос о причине неожиданного отъезда, она «обезоружила» меня своим лапидарным ответом: «Юрий Семёнович, мне уже 28 лет!». И без дальнейших её слов было ясно, что пришло время устроить свою личную жизнь, «пока не будет совсем поздно». Ибо при такой работе - в маленьком посёлке и, в основном, среди бичей – ей в будущем ничего хорошего «не светило»...
Свободное копирование
