Пришлось, попрощавшись и оставив дома молодую жену одну, нежданно-негаданно отправиться на сборы. Погрузили нас – «сборную солянку» из случайных людей - в кузове открытого ЗИС-150 и повезли в пос. Шкотово (недалеко от Владивостока), где в летних военных городках располагались воинские части. Перед дорогой при прощании со своими близкими мужики, как положено, хорошо напились, по пути ещё добавили, и сопровождавший нас офицерик из военкомата уже не чаял, как довезти до места назначения целыми и невредимыми нас, орущую братию, норовившую на поворотах вывалиться из машины... В довершение всего, где-то под Варфоломеевкой у машины на полном ходу отвалилось заднее колесо, которое, искрясь, по инерции покатилось впереди сбавившей скорость машины. Всем –, наверное, кроме меня, трезвого, - было «страшно весело»...
...Назавтра нас переодели в обмундирование БУ (см. Википедию) и расселили по отделениям в палатках. Началась «служба» при каком-то краснознамённом полку. «Рядовых и необученных» заставляли учиться ходить в строю, делать повороты и что-то докладывать... Меня, натурального, всё же офицера запаса, всё это довольно чувствительно морадбно гнобило... Как-то не хотелось ходить в одном строю, например, с поваром из уссурийского ресторана – разъевшегося на дармовых харчах пухлого мордоворота - или хилого конторского служащего, освобождённого ранее от призыва по болезни, которые (оба) вообще забыли «где право, где лево»... Надо было что-то придумать и «откосить» от дурацкой муштры и шагистики, которые в соответствии с указом Министра Обороны Г. Жукова, кажется за № 00-30, были в армии в том году усилены...
Выход был найден: я доложил свою ситуацию комроты и уведомил его, что учился дополнительно в радиоклубе и владею «морзянкой» (см. Википедию)... После этого нас, несколько человек «продвинутых», засадили в учебный класс взвода связи полка, где мы усердно совершенствовали свою квалификацию. От шагистики мы – где-то 4 или 5 человек - были освобождены. Но в наряды приходилось ходить, как и всем остальным. По моей просьбе старшина в нарядах прикреплял меня к кочегарке. Многие стремились попасть в наряд непосредственно на кухню (где нужно было чистить котлы, но зато можно было и неплохо подкормиться остатками мяса со дна котлов). Но мне лично нравилась независимая и самостоятельная (хотя и «пыльная») работёнка непосредственно в кочегарке. От дежурного кочегара требовалось только во-время подвозить в одноколёсной тачке к печам (их было четыре) уголь, кидать его в нужных количествах в топки (по команде повара из рупора, выходившего из кухни в котельную): «подбавь огонька в третью» или «огонь в первой убавь») и т. п. Ну и, конечно, в конце смены выгребать из печей и увозить золу, а также чистить топки. Иногда даже выдавались свободные минуты, когда можно было спокойно посидеть и что-то почитать...
Приходилось и дежурить по лагерю. Мне нравились ночные дежурства: ходить между палаток, смотреть на редкие здесь летом звёзды (из-за тянущихся с Японского моря густых туманов, закрывавших небосвод), мечтать в тишине о возвращении домой... Затем в 6-00 по звуку горна из расположенных по соседству каменных казарм гарнизона, громко возвещать во весь голос: «рота –подъём» - и так несколько раз. После завтрака ночному дежурному полагался отсып – отдых на несколько часов в пустой палатке...
Свободное копирование
