Моя комсомольская юность - 1

Гл. 20. Моя комсомольская юность

 ВНИМАНИЕ! ТОВАРИЩИ ПОТОМКИ И ВСЕ ЧИТАТЕЛИ (ОСОБЕННО МОЛОДЫЕ)!

ОБРАТИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ВНИМАНИЕ НА ЭТУ ГЛАВУ, А ТАКЖЕ ГЛАВЫ С 16-й ПО 30-ю ЭТОГО СБОРНИКА! НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

 "НЕ БОЙТЕСЬ" - ЭТО БУДУТ НЕ ЗАНУДНЫЕ ОПИСАНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БЫВШЕГО "ЗАМШЕЛОГО" КОМСОМОЛЬСКОГО "ФУНКЦИОНЕРА", А ДОСТАТОЧНО ЖИВЫЕ И КАК ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ, ВЕСЬМА ИНФОРМАТИВНЫЕ ОПИСАНИЯ ("ИЗ ПЕРВЫХ РУК") ПОСЛЕВОЕННЫХ СОБЫТИЙ 40-50-х ГОДОВ ПРОШЛОГО ВЕКА.

 ЧИТАЙТЕ ВСЕ ГЛАВЫ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО, ТОГДА ЛУЧШЕ "ПРОЧУВСТВУЕТЕ" БЫТОВУЮ И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКУЮ ОБСТАНОВКУ ТОГО ВРЕМЕНИ И УЗНАЕТЕ ДЛЯ СЕБЯ МНОГО НОВОГО!!! И У ВАС ПОЯВИТСЯ РЕАЛЬНОЕ И БОЛЕЕ ПОЛНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЖИЗНИ В НАШЕЙ СТРАНЕ В ТЕ ГОДЫ!

 НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ!!!

 В начале этой главы я вернусь хронологически немного назад: обращусь к годам моей комсомольской юности, оставившей значительный след в моей жизни.

 ...День приёма меня в комсомол (в те годы это была важная веха в жизни каждого юноши) – это произошло ещё в 7-м классе в г. Станиславе (в 1946 г) – запомнился тем, что, после довольно заурядного ритуала вручения комсомольского билета (после зачтения моей характеристики и дежурных вопросов об учёбе, планах на будущее – о чём ещё можно спросить 14-летнего школяра -, прямо в школе перед нами выступила приехавшая по путёвке ЦК ВЛКСМ в Станислав – город в Западной Украине с наибольшим засильем бандеровского националистического подполья и соответствующих традиций – Любовь Тимофеевна Космодемьянская, мать легендарной Зои (см. Интернет). Прошло сравнительно немного времени – всего полтора года после окончания Отечественной войны (1941-1945 гг) и 5 лет после геройской гибели её дочери – партизанки в тылу врага, которую после страшных издевательств повесили фашисты. Для нас тогда всё это было совремённостью, а не историей, как сейчас. Хотя я и не помню конкретных слов, но её пламенная речь, конечно, тогда очень затронула наши юные сердца…

 Поступив в техникум (см. предыдущие главы), я, вероятно, обратил на себя внимание хорошей успеваемостью и общей начитанностью, а также, что было немаловажным, - свободным владением украинским языком. Учитывая моё «схидняцкое» (восточно-украинское) происхождение и несмотря на то, что комсомольский стаж у меня был невелик (менее года), за неимением лучших кандидатур, меня, как одного из наиболее «развитых» студентов (на фоне большинства преимущественно деревенских, слабо подготовленных западно-украинских хлопцев) избрали комсоргом группы (проголосовали единогласно).

 На второй день после своего «избрания» я потащил группу деревенских ребят, ещё плохо ориентировавшихся в городе, чтобы приобщить их к городской культуре - купаться в открытый бассейн (в первые годы после войны доступ в бассейны во Львове был свободным и бесплатным). Напомню попутно, что при Советской власти в СССР практически всё было бесплатным – тренировки в спортивных залах, бассейнах и теннисных кортах (которых было, правда, маловато). Не говоря уже про бесплатное обучение в вузах и, какую-никакую – пусть и менее технически оснащённую, чем в XXI веке – медицину, которая, как мне кажется, тогда была более «человечна и внимательна» к отдельному индивидууму…

 …В тот год сентябрь стоял тёплый. Мы купались, резвились, прыгали в воду с бортиков – всё как положено 15-летним подросткам Потом самые смелые полезли на вышку. Кто-то прыгнул с 3-х метровой площадки, один с - 5-ти метровой…. Я к тому времени имел стаж плавания всего три месяца - только-только после окончания 7 класса школы научился держаться на воде, поэтому барахтался внизу. Ребята начали меня подначивать, что мне «слабо» прыгнуть с «самого верха» - 10-метровой площадки. Я будучи их «гидом» и «опекуном» в городской жизни и, главное, - новоиспеченным комсоргом, не захотел «терять свой авторитет» и легкомысленно (как потом объяснял себе и другим - «из любопытства») согласился и полез на самый верх. Когда же глянул вниз – мне стало совсем нехорошо: меня начисто охватил буквально животный страх перед искрящейся в солнечных бликах далёкой водной гладью! Что же я наделал своим «обещанием показать класс» !

 Пытаясь прыгнуть, я несколько раз подходил, отходил, примеривался, но, дойдя до края, буквально цепенел… Что было делать ? Я, комсомольская салага, очень серьёзно относился к своему авторитету комсорга, поэтому раздиравшие меня чувства долга (дал слово!) и элементарного страха сковывали меня всего. Наконец, с каким-то уже почти омертвевшим сознанием я разогнался и прыгнул, как мне казалось «ласточкой» (почему не прыгнул «солдатиком» – не знаю)… Как потом рассказывали хлопцы, летел я как согнутая дохлая собака – и шмякнулся в воду почти плашмя. Кое-как вынырнув из глубины, я увидел, что отбил живот и всё остальное, что принадлежало мне ниже (забыл сказать, что купались мы без трусиков) – всё было красным от внутреннего кровоизлияния… Было адски больно, но на уровне подсознания я прежде всего испугался и подумал, что стану теперь полным калекой и в будущем недееспособным, как мужчина… Это было ужасно ! Однако, уже через неделю всё прошло, всё зажило, как на собаке (о, молодость !), и нынче мои пятеро детей вполне опровергают мои тогдашние мрачные юношеские опасения… В дальнейшем я научился любительски нормально плавать и прыгать, но к водной стихии окончательно стал относиться более уважительно лишь после нескольких других случаев, об одном из которых расскажу, не откладывая (а то забуду).

 Так, однажды (в 1966 г), решив искупаться в ветреную погоду в незнакомой «дикой» бухте Су-Псех на черноморском побережьи под Анапой, я (достаточно крепкий 34-летний мужчина), возвращаясь после заплыва обратно к берегу, вдруг обнаружил, что тот не приближается, а почему-то отдаляется от меня…. Поняв, что это «тягун», т. н. «длинная» волна, затягивающая в море пловца, я отчаянно погрёб к берегу, но вскоре стал выбиваться из сил. Как я ни старался быстрее плыть к суше, та всё более удалялась от меня. А там спокойно загорали на песочке немногочисленные случайные «дикие» отдыхающие - в основном женщины -, да детишки плескались возле них на мелководье. И никто не обращал внимания на молодого крепкого мужика, который, как, наверное, казалось издали, бодро рассекал воду в сторону берега, а на самом деле из последних сил боролся с утягивающей его в сторону моря волной…

 Кричать, звать на помощь было бесполезно - из-за ревевшего прибоя на берегу и ветра с берега в сторону моря моих воплей всё равно не было бы слышно. Стало тревожно. Перевернувшись на спину, я «лёг в дрейф», рискуя быть навсегда утянутым в морские дали. Но оставалась надежда отдохнуть… Как-то интуитивно я начал плыть не прямо к берегу, а отгребать параллельно к нему, в сторону маленького мыска. Действительно, за ним прибой был слабее, и через какое-то время я заметил, что откат волн стал не так силён, и с перерывами (когда отдыхал, лёжа на спине) стал приближаться к берегу – хоть и на удалении от «своей» бухты. Наконец я буквально выполз на берег, очутившись более чем в километре к югу от места «старта». Когда я (почти после часового отсутствия) вернулся к своим вещам, никто даже не обратил на меня внимания – редкие купальщицы занимались своими детками и своим загаром – моего длительного отсутствия и, тем более, возможной будущей «пропажи» никто на берегу всё равно бы не заметил… Это стало хорошим уроком – как, никого не предупредив, купаться в незнакомых местах при «свежей» погоде на море.