…К маю 1944 г. наши войска освободили большую часть Украины. Пришло время думать о «возвращении домой». Во время войны переехать куда-либо (в т. ч. вернуться из эвакуации на прежнее место жительства) можно было только по так называемому «вызову» от родственников или какой-либо организации (на работу) – официальной бумаге, заверенной местными властями (только так можно было получить проездной билет).
Во время оккупации в Харькове оставались тётя Лиза (невестка отчима от первого его брака) со своим сыном – упоминавшимся в главе 3-й Жорой, который работал уже главным инженером ХТТУ - Харьковского трамвайно-троллейбусного управления. От них и был получен такой вызов.
Добирались мы с пересадками через Аткарск и Ртищево с длительным ожиданием свободных мест в редких тогда проходящих пассажирских составах. Толпы людей «штурмовали» проходившие и изредка останавливавшиеся поезда в безнадёжных попытках сесть в них. Имевшиеся у нас пропуска и билеты без мест не давали никаких гарантий уехать… Отчаявшись от безнадёги и длительного ожидания, полуголодные, на 4-й день мы буквально «хором» и со слезами упросили нескольких пассажиров на стоянке поезда, шедшего из Средней Азии, помочь и «взять» нас в вагон. Две сердобольные женщины и один военный, буквально «втащили» всех нас четверых за руки, вместе с нашим нехитрым скарбом в вагон тронувшегося уже состава, несмотря на притворное ворчание проводницы, которая всё же, видимо, тоже посочувствовала нам и сильно не «сопротивлялась»…
После того, как мы кое-как устроились в этом поезде, я, разговорчивый мальчик, расчирикался и, беседуя в тамбуре с одним из пассажиров о поэзии (!) - на детском уровне, конечно, - впервые услышал имя С. Есенина, который тогда считался «упадническим» поэтом, «запрещённым» и поэтому совсем неизвестным в школах. На мои «дифирамбы» А. С. Пушкину и Н. А. Некрасову, которых я изучал в школе, он многогозначительно сказал - запомнилось от удивления -, что «этот поэт не менее талантлив, чем эти классики…». Действительно, в те времена Есенина совсем не печатали, и я, даже уже в 50-е годы, будучи студентом, знакомился с его стихами ещё только по рукописным спискам…
…Как раз в эти дни была ликвидирована Крымская АССР и происходило массовое выселение татар из Крыма. Во время фашистской оккупации татары в массе своей сотрудничали с оккупантами, активно содействуя уничтожению советского партизанского подполья, укрывавшегося в аджимушкайских катакомбах под Керчью. Решением правительства всё татарское население было «в 24 часа» погружено в товарные эшелоны и вывезено в Казахстан. Годом ранее такая же судьба постигла некоторые народы северного Кавказа (в первую очередь ингушей и чеченцев), многие представители которых в массовом порядке также сотрудничали с немцами. Поэтому на встречных станциях по пути следования нашего поезда часто попадались стоявшие на соседних путях товарные составы, «набитые» татарскими семьями – преимущественно женщинами и детьми. Они пережидали проходящие на запад эшелоны и пытались на остановках менять у «встречных» свой изюм и орехи (фундук) на хлеб…
По дороге весёлая компания выручивших нас пассажиров-москвичей (ехавших в столицу через Харьков) вместе с проводницей дружно пели (по нескольку раз в день!) недавно появившуюся и ставшую популярной «Песню о Москве» («Я по свету немало хаживал…") с многократным повторением её почти «сакрального» и мелодичного припева-рефрена («Дорогая моя столица, дорогая моя Москва…»).
Всем было очень даже весело и радостно от предвкушения встречи с родным городом… Таким и запомнилось мне возвращение из эвакуации в Харьков (22 мая 1944 г.).
Свободное копирование
