Пропавший церковный клад
Ранняя весна 1937 года. Мне десять лет. Жили напротив Крылатской церкви. Впервые меня мама привела в неё в пять лет. В памяти остались изумительной красоты фрески, иконы. Великолепие! И пение. Мама была глубоко верующим человеком и на праздники водила меня в церковь. Она тогда была действующей. А в 1937 году арестовали весь церковный персонал. Служителей церкви увели в неизвестном направлении. Я помню, как их уводили. Страшно! Синие фуражки и штыки. Верующие выли! А "синие фуражки " пригрозили:
– Будете выть, пух-пах! Закрывайте окна и ворота!
Но всё равно люди подглядывали, притаясь.
Рядом с нами жила староста церкви. Это была старенькая бабушка, ходила всегда в белом или чёрном платочке. Она очень дружила с мамой и доверяла ей все церковные секреты. Незадолго до ареста они с мамой долго шептались. А ночью из церковных подвалов и из самой церкви вывозили на тачке церковные книги и всё ценное. Ещё бабушке-старосте помогали два её внука: Лёша и Валентин. Весь этот клад зарыли на нашем огороде в бурьяне. Старосту-бабушку не арестовали, она успела умереть до ареста. У мамы было спрятано дома несколько ценных книг, которые она ночами читала тайком. Я запомнила кожаные переплёты, книги с золочёными уголками и с золотыми замочками. Потом мама их тоже закопала в бурьяне.
Спустя много лет, в 1954 году, после смерти Сталина мне мать рассказала, что в ящиках, что закопали со старостой, была церковная утварь. Старинная, очень ценная. Мне это место мать не показывала. Но я запомнила картину 37-38 годов. Коммунисты, председатель, военные разоряют церковь. Все образа, картины, серебро, кадила – всё-всё выносят на улицу. Выковыривают долотом драгоценные камушки, обдирают серебро. Никого не подпускают. И костёр из икон. Жгут старину! И помню, утварь, ризы, книги, лампадки – всё ворохами свозили на подводах и складывали на чердак сельсовета и казённых домов. Сваливали на чердаки, в подвалы, чуланы, свободные помещения.
Моя подружка Галя жила в казённом доме, мать врач была. И мы с Галькой часто залезали на чердак. Рылись в блестящем, шили себе из риз наряды королев, играли какими-то кубками. Раз нашли сундук с катерининками. Екатерина II! Голубые банкноты – до верха сундука! Потом мальчишки делали из них голубей и пускали с крыш.
Уже взрослой, я у мамы спрашивала:
– Где вы с бабушкой клад зарыли?
– Тебе это знать не положено, – был ответ.
Так и унесла тайну в могилу. А в 1952 году мы с мужем копали наш огород, и он наткнулся лопатой на что-то металлическое. Пообрыли кругом – сундук железный! Весь окован, и замок ржавый на нём. Муж сбил лопатой замок, а там книги. Все в дорогих переплётах, позолоченные. Муж взял одну, другую, открыл – славянский шрифт, и все поточены чёрными точками. Мокрые, сопрели. С 1937-го по 1952-й пролежали!
Время было суровое, сталинское, муж был коммунистом.
– Тихо, никому ни звука! – говорит мне. – Иначе тебя, меня, сына расстреляют.
Мы эти книги частями вынимали и – в овраг. А сундук разбил лопатой. Облил всё керосином, и всё сгорело. Мне строго-настрого запретил даже вспоминать об этом. Какие же мы были дураки! Как же были запуганы властью!
Я ему рассказала, что где-то здесь в оврагах, бурьяне, закапан церковный клад.
– Не мы закапывали, и не нам брать! Иначе тоже в бурьяне уложат! – сказал муж.
Муж умер в 1957 году, мама позднее. Но о кладе запрещала говорить и спрашивать. Возможно, тот золотой клад до сих пор лежит в Крылатском. Но в 80-х перерыли все горы-холмы, построили подвесные и шоссейные дороги, спуски на тросах, и где было это место, уже не узнаешь. Ну и пусть лежит! Может, потомки когда наткнутся, когда в том месте будут метро вести.
Прошли десятилетия, а я себя ругаю. Ну, хоть бы какую книгу, церковный сувенир на память оставить! Боялись.
Вот такая память о разорении, хищении, спрятанном кладе. Быль, не сказка.
