На летний сезон в Евпатории Л. С. Вивьен рекомендовал двух своих учеников - Николая Муратова и меня, в труппу, где александринцы, незлобинцы, мхатовцы и несколько провинциальных актеров должны были найти общий язык в работе, которая обещала быть многотрудной, ибо играть мы обязаны по четыре новых спектакля в неделю.
В первом же спектакле "Касатки" А. Н. Толстого встретились: Б. И. Рутковская, незлобинская премьерша в роли Касатки, Л. С. Вивьен в роли князя, Монштейн от Незлобина в роли тетки князя, александринец С. В. Валуа в роли Желтухина. Хорошие роли Быкова и Панкрата вынуждены были играть режиссер Велижев и впервые выступивший на профессиональной сцене Сережа Карнович - сын Валуа. Свободные же "первачи" не пожелали появиться впервые на сцене не в главной роли. Богатый русский язык, сочно вылепленные образы и свежо и человечно решенный, очень модный тогда персонаж "хищницы" сделали пьесу Алексея Толстого доходчивой. Мне досталась роль Уранова, самоуверенного дельца с темным моральным обликом. Совсем туго мне - девятнадцатилетнему - пришлось, когда надо было, тиская Касатку- Рутковскую, домогаться получения картежного долга натурой. Я боготворил Брониславу Ивановну, как прекрасную исполнительницу многих ролей, виденную мною в Незлобинском театре, и для правдоподобия этой мизансцены у меня не хватало духа. Наши первачи обычно играли роли, сделанные в своих театрах и потому тщательно ими отработанные, мы же играли своих героев впервые в жизни. Правда, иной раз удостаивались и больших ролей, ну, тут - прощай сон! Много нам помогал, ободрял и просто учил нас великолепный артист, мудрый и добрый человек - Николай Николаевич Михайловский, сын критика-народовольца, работавший со Станиславским еще до Художественного театра.
Жили мы с Муратовым в большой театральной уборной, где и гримировались. Рядом с нами, тоже в своей уборной, поселился и Михайловский, пренебрегший гостиницей и санаторием. В воздухе театра, прохладном и напоенном своим, особым запахом, находил он радость и отдых.
В короткий период репетиций нового спектакля поражал нас мхатовец А. А. Гейрот, тонко и убедительно разбиравший свои сцены на куски. Но при встрече на спектакле с партнером-незлобинцем, на репетиции бубнившим себе под нос, а тут заигравшим в полную силу, он должен был отвечать ему в тон, и все куски и задачи Гейрота становились грустным воспоминанием! Мы не в силах были решить, кто из них прав, но одно стало нам ясно: сцену надо работать только сообща, а построить единство в диалоге - задача режиссера; ну, а в наших условиях спешки приоритет всегда останется в руках более сильного и опытного. Конечно, много зла для создания подлинного, гармоничного ансамбля нес в себе закон "права сильного", но зато какие иногда блистательные результаты давали битвы-соревнования на сцене Александринского театра двух сильных партнеров-противников. Чего стоил, к примеру, дуэт Варламова и Давыдова в "Свадьбе Кречинского". Здесь тоже несколькими схватками порадовали нас старшие товарищи, москвичи и питерцы. Тот же Гейрот, приноровившись к новым для него условиям игры, неожиданно сыграл эксцентрично и в то же время правдиво чудака-ученого в английской комедии. Н. Н. Михайловский обсуждал с нами в ночных беседах текущую работу, а также успехи и неудачи отдельных актеров, подробно анализировал причины, их породившие.
