После взятия Намюра там случилось наделавшее шума происшествие, которое могло бы иметь скверные последствия, будь на месте нашего короля иной монарх. Перед его въездом в город, где во время осады крепости ему не приличествовало находиться, повсюду был проведен тщательный досмотр, хотя по условиям капитуляции были показаны склады, погреба, одним словом, все. Когда же при последнем досмотре сразу после взятия крепости решили подвергнуть ему и иезуитов, они все открыли, хотя всячески выражали недоумение, почему им не верят на слово. Однако, когда провели обыск там, где они не ждали, обнаружилось, что подземелья у них набиты порохом, о котором они не обмолвились; что они собирались с ним делать, осталось невыясненным. Порох у них отобрали, на чем все и кончилось, поскольку это были иезуиты.
Во время осады король претерпел жестокое разочарование. У него на море был флот под командованием знаменитого вице-адмирала Турвиля; соединенный же флот англичан и голландцев обладал почти двойным превосходством. Флоты находились в Ла-Манше, а английский король[1] — на побережье Нормандии, готовый в случае успеха на море переправиться в Англию. Он вполне полагался на свои связи с большинством английских вельмож и потому убеждал нашего короля дать сражение, не сомневаясь в победе, поскольку, мол, во время него больше половины английских кораблей перейдет на нашу сторону. Турвиль, прославленный своей доблестью и дарованиями, дважды через курьеров делал письменные представления королю о том, как опасно доверяться сторонникам, зачастую ложным, английского короля, о неизмеримом превосходстве противника и отсутствии гаваней и иных мест для укрытия, если победа достанется англичанам, которые сожгут его корабли и уничтожат остатки королевского флота. Представления его оказались безуспешны: он получил приказ при первой же возможности вступить в сражение, невзирая на неравенство сил. Турвиль повиновался; он творил чудеса, равно как его капитаны и офицеры, но ни один неприятельский корабль не прекратил огонь и не покинул строй. Турвиль был побежден числом, и, хотя спас больше кораблей, чем мог надеяться, почти все они были утрачены или сожжены после битвы на рейде Ог.[2] Английский король с берега моря видел сражение и дал повод для обвинения в пристрастности к своему народу, хотя никто из англичан не сдержал обещаний, рассчитывая на которые он вынудил дать эту битву.
Губернатором Намюра и графства был назначен Гискар. Он имел чин бригадного генерала, но отличался крайним легкомыслием и приверженностью к удовольствиям. У него уже было губернаторство в Седане, которое он сохранил за собой и которое получил от де ла Бурли, своего отца, королевского вице-губернатора, а еще он был губернатором Динана, каковой тоже был оставлен за ним. Велико было удивление этим назначением, и столь же велика была скорбь намюрцев, привыкших к тому, что губернаторами у них состояли только самые знатные нидерландские вельможи. У Гискара достало ума возместить все, чего ему недоставало, такой приветливостью и щедростью, а также весьма умелым и исправным управлением этой областью, на которую столь многие зарились, что он навсегда завоевал сердца и доверие как жителей своего губернаторства, так и войск, оставленных под его началом.
Через два дня после оставления крепости неприятельским гарнизоном король отправился в Динан, где пребывали дамы, и возвратился с ними в Версаль. Я надеялся, что компанию завершит Монсеньер и я окажусь среди тех мушкетеров, что останутся при нем, но вышло все иначе, и я с сожалением отправился вместе со всей ротой в Париж.
Свободное копирование
