На следующий день после обеда Императрица со своим братом отправились в Берлин, а Государь с принцем Нидерландским и Нассауским герцогом поехал в Калиш. В Торне незадолго до нашего проезда загорелся большой мост, и мы, проезжая по нему, видели еще стороживших его солдат. Зажигатели остались неоткрытыми; в этой злонамеренной попытке подозревали, может быть не без основания, поляков, думавших воспользоваться беспорядком для какого-нибудь покушения против особы Государя. На границе Царства Польского он отпустил приготовленный для него конвой, и мы проехали до Калиша краем, еще кипевшим горькою ненавистью к России, совершенно одни.
Фельдмаршал Паскевич принял Его Величество во главе генералов, командовавших разными частями расположенных в лагере войск, стоя у правого фланга почетного караула перед дворцом, убранным со вкусом для короля Прусского и сестер Императрицы: принцессы Нидерландской и гросс-герцогини Мекленбургской. Для этого пребывания отделали также заново городской театр, выстроили огромную залу, в которой удобно могли поместиться за обеденными столами 300 человек, и в флигелях дворца, равно как и во многих частных домах, отвели квартиры для принцев и других особ, приглашенных или испросивших позволение присутствовать при калишских маневрах. К большому изумлению тамошних жителей, Государь без всякой свиты обошел пешком по всем приготовленным для знатнейших особ помещениям, стараясь, чтобы все в них было удобно и прилично. Потом он осмотрел два лагеря, раскинутые за городом, один для пехоты и другой для кавалерии. Первый, заключавший внутри себя пустое место для ожидаемых прусских войск, был расположен по гребню огромной отлогости, господствовавшей над городом и всеми окрестностями. Влево от оставленной пустоты находились палатки для Государя и для Прусского короля с их свитами, а внутри лагеря возвышался убранный орудиями и трофеями деревянный шатер, в котором находилась обширная зала для обедов; с устроенного над ним бельведера был очаровательный вид на лагерь и всю окружающую местность.
Государь сделал предварительный смотр войскам, в виде приготовления к тому, к которому ожидались Прусский король и столько иностранных принцев и генералов. Потом он забавлялся учением конно-мусульманского полка, составленного из магометан, обитающих в Закавказском крае. Эти воины, числом около 500, были богато одеты, по образцу персиян, в разноцветные одежды, что придавало им чуждый для остальной Европы вид азиатского войска. Разделившись на две партии, они начали нападать друг на друга с необыкновенною ловкостью и удалью, но постепенно до того разгорячились, что Государь признал нужным положить конец их стычке и велел всем собраться вокруг их знамени. Партия, находившаяся насупротив знамени, вообразив, что приказано его схватить, бросилась на него с такою стремительностью, что произошла очень серьезная сшибка; знаменщик, сбитый с лошади, вместе со своими товарищами совсем не в шутку защищал вверенную ему святыню; посыпались сабельные удары, с той и с другой стороны полилась кровь, и Государь, кинувшись между сражавшихся, едва успел с нашею помощью разогнать и усмирить враждебные партии. После того они прошли мимо Государя церемониальным маршем, с криками "ура" и с видом величайшего самодовольства (Император Николай, читая записки графа Бенкендорфа, сделал против этого места заметку: "C'est un pome! Cela ne fut pas si Srieux et il n'y et heiireusement ni coups de sabre, ni sang, mais c'en fut bien prs et ce n'est qu'avec peine que je parvins i les calmer" ("Это выдумки! Все было не столь серьезно и, к счастью, обошлось без сабельных ударов и крови, но было близко к тому, и мне стоило труда усмирить их" -- фр.).
Свободное копирование
