У нас в это время готовилось зрелище более отрадное, долженствовавшее утвердить силу и прочность нашей державы. Наследник престола, великий князь Александр Николаевич, достигнув 16-летнего возраста, вступил в определенное государственными законами для его сана совершеннолетие. Он соединял в себе все, чего в этом возрасте можно желать от молодого царевича, предназначенного к таким высоким судьбам. Статный ростом, с прелестным лицом, в котором выражались мягкосердечие и мыслительность, с благородной, привлекательной осанкой, с врожденной вежливостью, он умел так же хорошо сам вести беседу, как и с пользой слушать других. Ловкий во всех телодвижениях, он прекрасно ездил верхом и отличался во всех гимнастических упражнениях; прилежный к урокам, выказывал всегда большую любознательность и быстро успевал во всех науках; нежно почтительный к родителям, любя их со всей горячностью своих лет, был заботлив к своим сестрам и меньшим братьям и искренно привязан к товарищам своих игр и уроков, молодому графу Вьельгорскому и Паткулю; наконец, не оставлял ничего желать ни своим родителям, ни публике, которая с каждым днем более и более к нему привязывалась.
Назначив 22-е апреля, день Пасхи, днем торжественного освящения его совершеннолетия, государь пожелал, чтобы этой церемонии придана была вся пышность и важность, достойные события и соответственные древним преданиям нашего царского Дома.
К часу пополудни Зимний дворец наполнился приглашенными. Члены Государственного Совета, сенаторы, дипломатический корпус, придворные и военные чины и все имеющие приезд ко Двору заняли указанные в церемониале места. Все залы, от внутренних покоев императрицы до дворцового собора, были окаймлены отрядами гвардейских полков, а воспитанники военно-учебных заведений, эти будущие слуги молодого цесаревича, поставлены в портретной галерее 1812 года, как ближайшем покое к церкви, где ему надлежало присягнуть на управление ими некогда, с правдой и заботливой верностью к славе отечества. В самой церкви были положены на особом столе перед алтарем императорские регалии, возле аналоя с св. Евангелием и крестом.
В 2 часа государь, императрица, наследник в казачьем мундире и прочие члены императорского Дома вошли, предшествуемые Двором, в церковь, где встретил их митрополит Серафим со всем высшим духовенством. Глубокое молчание воцарилось между присутствующими, и все взоры обратились на императорскую чету и августейшего ее первенца.
К этому случаю сочинено было Святейшим Синодом особое молебствие, которого прекрасные и умилительные слова растрогали всех присутствующих. По окончании его, государь подвел своего сына к аналою; подняв руку к небу, наследник цесаревич твердым и внятным голосом начал читать присягу, также по этому поводу вновь составленную. Но по мере того, как царственный юноша подвигался вперед в своем чтении, голос его слабел, и волнение очевидно увеличивалось. Некоторые слова, прерванные всхлипыванием, он принужден был повторять. К концу присяги слезы струились по его прекрасному лицу. Они навернулись и на глазах августейшего его родителя, стоявшего возле сына, как бы для ободрения его при исполнении этого священного и торжественного обряда. Императрица смотрела на эту сцену, исполненная умиления нежнейшей супруги и матери.
Прочитав присяжный лист, наследник подписал его и, рыдая, бросился на грудь своего отца, после чего они вместе подошли к императрице, которая заключила их в свои объятия, и тогда все трое изобразили высоко умилительную группу. Трудно было представить себе картину трогательнее и прекраснее. У всех присутствующих занялось дыхание, у всех текли слезы, конечно, каждый из них призывал благословение Божье на этот тройственный оплот благоденствия и славы России. Торжественную минуту возвестили столице 301 выстрел с крепости и со стоявшей перед дворцом флотилии и общий колокольный звон во всех городских церквах.
Вслед за сим все перешли из церкви в Георгиевскую залу, где на другом аналое также лежали св. Евангелие и крест, а на ступенях трона стояли знаменщики и полковые адъютанты с знаменами всех полков и кадетских корпусов; только знамя Донского атаманского полка, как символ начальствования наследника над всеми казачьими войсками, держали перед самым аналоем.
Императрица стала на высшей ступени трона, великие княжны ниже ее, а первые чины Двора за ними по обе стороны.
Государь снова подвел к аналою своего сына, который прочел и подписал тут вторичную военную присягу. Воспитанники военно-учебных заведений, стоявшие широкой улицей от входа в залу, и дворцовые гренадеры, поставленные против трона, сделали на караул, музыка заиграла народный гимн, и знамена преклонились к подножию трона.
Спустя несколько дней петербургское дворянство дало императорскому Дому в ознаменование общей радости о совершившемся торжестве великолепный бал.
Свободное копирование
