Между поэтами Державинской беседы не должен быть забытым кн. Сергей Александрович Шихматов, бывший потом иноком под именем Аникиты. Его Песнь Сотворившему вся исполнена картин великолепных, представленных языком звучным, ясным и соответствующим высоте предмета. У нас многое хорошее или не пользовалось в свое время известностию, потому что не подходило под общий тон своего времени, под направление господствующего вкуса; или забыто теперь, и его надобно отыскивать в куче прошлого. И потому я нахожу особенное удовольствие воздавать справедливость всему, чему не была она воздана в свое время...
Князь Шихматов отличался, между прочим, богатыми рифмами и тем, что избегал рифм на глаголы. А, Ф. Воейков говорил очень забавно, что он "у кн. Шихматова крадет иногда рифмы; но что у такого богача не грех и украсть"; а Батюшков в своей пародии "Певца" Жуковского назвал его "Шихматов безглагольный", что значит просто: неупотребляющий рифм на глаголы. В приведен-ном мною выше отрывке Батюшкова из "Видения на берегах Леты"стих "0ни Пожарского поют" и следующий за ним относятся тоже к поэме кн. Шихматова, которой заглавие я упомянул перед этим, исчисляя его сочинения.
Несмотря на беспристрастие тогдашней литературы, старое и новое направление отделялись резко: это разделение состояло более в различии внешней формы и языка. Те, которые держались прежних лирических форм, введенных с Ломоносова, а в языке высоких выражений; те, которые не приняли в слоге новейшей свободы, легкости и игривости выражения: те, несмотря на другие достоинства, стояли как бы на втором плане. Сперва это разделение обозначалось отклонением от языка Карамзина и Дмитриева; а потом от языка и новых форм поэзии Жуковского и Батюшкова. К числу исследователей старой школы принадлежали и Князь Шахматов, и Н. М. Шатров, которому Жуковский, я помню, отдавал справедливость как человеку с природным талантом; но в то же время находил, что его искусство заключалось только в том, чтобы сказать известное и обыкновенное необыкновенным образом. К этому можно бы прибавить: "Сказать сильно и красиво".
Правда, что Шатров, в первых своих произведениях отличался не красотою слога, а только силою, на которую но только тогда, но и ныне мало обращают внимания. Было, однако, и для него время, если не полной славы, то, по крайней мере, известности! Эту известность дала ему песнь Праху Екатерины великой (1805), хотя, впрочем, эта песнь имеет менее достоинств, чем его Подражания Псалмам.
Причиною малой известности Шатрова было то же, что я сказал о князе Шахматове; то же, что всегда у нас было: непринадлежность к господствующей школе. Кроме того, Шатров был еще и противником Карамзина. Я знал его с 1820 года, когда Карамзин издал уже свою Историю. Шагров и тогда видел в нем все еще автора Бедной Лизы и не отдавал ему должной справедливости. Он не получил никакого образования, только знал по-русски; но был человек умный и всем был обязан природному уму и природному таланту; Такие люди стойки в своих однажды принятых направлениях. Не имея широкого горизонта, они упрямо держатся в том кругу, который им доступен.
При выходе в свет книжки Карамзина Мой безделки Шатров приветствовал молодого автора следующею эпиграммою, которая тогда была всем известна:
Собрав свои творенья мелки,
Русак немецкий написал:
"Мои безделки",
А ум, увидя их, сказал:
"Ни слова! Диво!
Лишь надпись справедлива!"
Он не заметил, что это были безделки только для Карамзина; но что в этих безделках скрывалось преобразование языка и открывалось уже избранным того времени. Иван Иванович Дмитриев возразил на эпиграмму следующими тремя стихами:
А я, хоть и но ум, но тож скажу два слова:
Коль будет разум наш во образе Шатрова,
Избави боже пас от разума такого!
Императорская российская академия в 1831 году из-дала стихотворения Шатрова; но многое, не знаю почему, не вошло в это издание, между прочим, превосходная его "Ода" на новый 1817 год, напечатанная в том же году в Сыне Отечества, и Подражание Псалму 136-му, тоже отличающееся силою...
Псалмы Шатрова замечательны не только яркостию картин, силою выражения и красотою языка, но и тем, что многие из них содержат применения к Отечественной войне 1812 года и к последующим великим событиям. В то время восторг и молитва выражались во всех формах. В Псалмах Шатрова высказаны многие библейские истины, близкие к тогдашним современным обстоятельствам: истина всех времен приходилась у поэта впору по истине времени. — Замечательно еще его Послание к моему соседу, помещенное Жуковским в изданном им Собрании русских стихотворений, но которого не находится в собрании стихотворений Шатрова.
Свободное копирование
