г. Плаксин в своей книге Краткий курс Словесности (С.-П.-Б. 1832, стр. 161) говорит: "Критики Шишкова имели весьма значительное влияние в нашей литературе, особливо: о легчайшем способе возражать на критику может почесться лучшим образцом и теориею критики". Я в этом согласен, что эта небольшая книжка действительно превосходный образец критики; но дело в том, что она написана не Шишковым, а против Шишкова и что в ней-то и доказано, что Шишков плохо знает славянский язык и что он плохой критик. Эта книжка написана Дм. Вас. Дашковым, который после был министром юстиции. Об ней я упомяну после.
Там же говорит г. Плаксин: "Полемический спор Карамзина с Шишковым — может быть читан с пользою". Не говорю о том, что полемический спор — это все равно, что спорный спор; но где бы достать прочитать такую редкость, которой никогда не существовало, т. е. спор Карамзина с Шишковым. Карамзин, это всем известно, никогда не отвечал Шишкову на его нападки, ибо критики прямо против Карамзина и на его имя Шишков тоже никогда не писал! Стало быть, г. Плаксин тоже не мог читать того, что советует прочитать ученикам своим.
Шишков находил у Карамзина галлицизмы, которых нет, а сам, употребляя славянские или старинные русские слова и думая писать подобно предкам, очень часто делал галлицизмы и не замечал этого. Причиной этого то, что он все иностранные слова (кроме немецких, ибо он по немецки, как и по-итальянски, знал хорошо) принимал за французские, а не французские слова за галлицизмы. Он не знал, что галлицизм, германизм и прочее заключается не в слове, а в обороте речи; что он относится не к этимологии языка, а к синтаксису.
В доказательство, что Шишков сам делал галлицизмы, вот одна его фраза: "Не могла она (т. е. пчела) как токмо самомалейшую часть онаго (меда) высосать". Это оборот совершенно французский: elle ne pouvait en tirer que la plus petite partie. По-русски надобно было сказать: "Она могла только" или "Она не могла более, как только". А вот пример его худого знания русского языка: "Так писали предки наши, которых нынешние писатели не читают, или сме-ются им". По-русски следовало сказать: "или которым смеются".
Пример того же, что все иностранные слова он почитал французскими, напечатан был в "Москвитянине" А. С. Стурдзою. Слово Tresor (вместо латинского thesaurus) Шишков производил от trйs и or и переводил по-русски словом презлато. Его книги наполнены подобными примерами.
Он до такой степени был нетверд в понятии о свойствах языка, что для него слово, оборот речи и самая метафора, все это, и фигуры, и тропы, принадлежали самому языку. Находит ли он метафору — это у него свойство и красота славянского языка: находит ли он эллинизм и такую перестановку, такое сочетание частей речи, от которых речь запутана и вовсе непонятна для русского человека: это у него опять свойство и красота славянского языка.
Истинный знаток языка, как, например, Евгений Иоаннович, епископ Карловацкий (написавший недавно грамматику церковнославянского языка) различает легко ошибки неискусных переводчиков от истинных свойств языка. На это же указывал и Дашков в своей маленькой, но драгоценной книжке; написанной против Шишкова. Но Шишков принимал эта за раскол в словесности и вместо дельного возражения укорял своих противников, что сроду не бывали ни у заутрени, ни у обедни. (См. Цветник, изд. Измайлова и Никольского, 1810, т. 8, стр. 430).
Вот подлинные слова Шишкова: "Новораспространившееся о словесности толкование умы многих молодых людей, впрочем весьма острых и благомыслящих, удивительным образом заразило. Иной, не читав ничего, кроме, пере-водимых по два тома в неделю романов, и не бывав сроду ни у заутрени, ни у обедни, не хочет верить, что благодатная, неискусобрачная, тлетворный, злокозненный, багрянородный — русские слова, и утверждает это тем, что он ни в Лизе (т.е. в "Бедной Лизе" Карамзина), ни в "Аню-те" их не читал". (См. перевод двух статей из Лагарпа с примечаниями переводчика.)
В "Рассуждении о красноречии св. писания" говорит он о разделении славянского и русского языка, между прочим, следующее: "На что ж чуждаться нам первого из оных и стараться приводить его в забвение и презрение? Для того ли, чтоб ум и сердце каждого отвлечь от нравоучительных духовных книг, отвратить от слов, от языка, от разума оных и привязать к одним светским писаниям, где столько расставлено сетей к помрачению ума и уловлению невинности, что, совлеченная единожды, она непременно должна попасть в оныя. Какое намерение полагать можно в старании удалить нынешний язык наш от языка древняго, как не то, чтобы язык веры, став невразумительным, не мог никогда обуздывать языка страстей". — Таковые-то мнения включал Шишков в простое рассуждение о языке!
И таковы-то были тогдашние споры филологов! — Когда сравнишь их с нынешними филологическими исследованиями, когда вспомнишь тогдашнее издание Российской Академии, под названием сочинений и переводов и сравнишь их с нынешними трудами Академий наук по 2-му отделению, то ясно увидишь, что с того времени мы сделали великие успехи и что только ныне филология сделалась у нас наукою; а тогда была только поприщем, на котором изощрялась охота к словопрению.
Свободное копирование
