Глава 19
В центральной «четвёрке» альтовой партии пела Ефимова Света, обладавшая голосом приятного тембра. Света была способной и одной из лучших студентов на факультете. Ныне Светлана Ивановна, Заслуженный работник культуры РФ, творчески работает с детским хором в г. Сосновый Бор, городе атомщиков под Санкт-Петербургом, и успешно совмещает хоровую работу с педагогической.
Пели в этом ансамбле Гирина Земфира из Алтайского края, очень серьёзно относившаяся к занятиям в консерватории; Зюмма Бородина, одна из лучших студенток класса Мартынова В.С., после окончания ВУЗа ставшая преподавателем Борисоглебского музыкального училища под Москвой, и я.
На высоком уровне на факультете были требования по сольфеджио и гармонии. В программу требований по сольфеджио входило пение голоса с тактированием и одновременным исполнением другого из голосов на фортепиано в инвенциях, а затем и в фугах И.С.Баха. Такую манипуляцию нужно было проделывать со всеми голосами. Нужно было составлять и петь гармонические последовательности с отклонениями, модуляциями и включением в них всех септаккордов или их обращений; определять на слух последовательность из десяти-двенадцати аккордов после одного -двух проигрываний преподавателем. Вместе с требованиями запомнилась теплота преподавателя в отношениях со студентами.
Яркие впечатления остались от уроков по гармонии и индивидуальной гармонии. К уроку мы должны были, кроме подготовки теоретического материала, решить десять задач на заданную мелодию или бас или сочинить последовательности с применением всех известных аккордов, сообразуясь со стилем, который задавался преподавателем: аля С.В.Рахманинов, аля П.И Чайковский, В-А Моцарт, М.И.Глинка и т.д., с активным использованием отклонений и модуляций в близкое и дальнее родство. Играть последовательности нужно было по цифровке преподавателя в задаваемом им ритме. Мне очень нравилась гармония. У меня было две тетради задач в стилях. После окончания курса гармонии я сдала их в камеру хранения, но получить их обратно мне не удалось. Задачи понравились и кому-то ещЁ...
Жесткие требования, почти грубое отношение преподавателя гармонии Барковского Д.С. наводили трепет на студентов. Двери в классах консерватории были двойными, но уже в коридоре мы могли почувствовать его «ауру» и понять, есть он в классе или нет.
Училась я хорошо, и не помню, чтобы когда-то сессии сдавала в срок. Я всегда экономила время, чтобы каникулы использовать полностью. Так как дорога домой и обратно занимала четыре дня, то я старалась экзамены, по возможности, сдать досрочно.
Так было и по гармонии и сольфеджио. Эти экзамены были последними в сессии. Успешно сданы письменные экзамены и нужно было сдавать устные. Конфликт произошел с гармонией. Железнодорожный билет домой мне нужно было купить заранее. За день до экзамена я пошла отпрашиваться к педагогу.
Нашла я его дома. Не без волнения нажала на кнопку звонка. Послышался гулкий лай собаки и скрежет открываемого запора. Дверь открылась, и на пороге появились огромный пес и хозяин. Я, сбиваясь и заикаясь, начала просить разрешения сдать экзамен досрочно. Не дав мне договорить, он гневно и громко стал выговаривать мне о том, что просить об этом поздно. Я, цепляясь за соломинку, сказала, что у меня уже куплен билет, чем привела в ещё большую ярость уважаемого преподавателя.
Я была изгнана и долго переживала этот случай. После каникул однокурсники мне передали, что и по сольфеджио, и по гармонии преподавателями было высказано сожаление о том, что если бы я сдавала экзамен вместе со всеми, то получила бы пятерки, поэтому выставлены четверки.
Зарубежную музыкальную литературу мы изучали под патронажем преподавателя Луганского Н.И.. Запомнились уроки, когда мы изучали творчество Рихарда Штрауса и слушали его запрещенную в то время оперу «Саломея». Впечатляли в ней красота вокальных партий, изумительная оркестровка, которые резко контрастировали с содержанием текста и течением драматической интриги. Таким приемом композитор достиг потрясающей психологической двойственности происходящего, непостижимым образом соединившего воедино «прекрасное» и «отвратительное». Музыка Р. Штрауса никого из нас, студентов, не оставила равнодушным.
Русскую музыку вела Осипенко Г.А.. Чувствовалось, что она очень хорошо знает свой предмет. Высокая, стройная, красивая, она невольно останавливала на себе внимание. Нельзя было отвести взгляд, это воспринималось как пренебрежение к предмету и обязательно когда-то могло сказаться. У нас была легкая зависть к её достоинствам. Созерцание их редкого сочетания было приятно, и мы старались не пропускать её уроки.
Мне нравился английский ещё со школы. Нас в консерваторской группе было всего несколько человек. Изучение языка на уроке, в основном, сводилось к его разговорной форме. Преподаватель всегда огорчалась, когда я, случалось, отсутствовала на уроке.
Я очень любила лекции по философии. Вел дисциплину бывший энергетик Итесь А.Н. Как понятно и доходчиво он толковал нам законы философии, с юмором, с яркими иллюстрациями примеров из жизни, приводя неожиданные сравнения, и никогда не заглядывая в конспект, разве что, в план на маленьком листочке.
Когда Итесь А.Н. долго отсутствовал, к нам на лекции пришел другой преподаватель, «философствующий» скрипач. Разница в лекциях была такой сильной, что когда Итесь А.Н. вернулся, я, набравшись храбрости, переведя дух, сказала: «А философствующие энергетики нам больше нравятся». Преподаватель смущенно улыбнулся. У меня были систематичные и очень красивые конспекты по этому предмету.
Из камеры хранения общежития исчезли и они.
Незабываемы уроки по вокалу у Куртинер Н.И. Как ласково и настойчиво на уроках со мной она добивалась правильного звукообразования. У меня «западал» корень языка, в этом был и некоторый дефект речи, незаметный в обиходе, но я поняла этот недостаток и работала над ним и впоследствии. Иногда, закрывшись в туалете, я занималась вокализацией, искала «маску», место произнесения согласных звуков. Вокал стал предметом моих постоянных занятий в классах консерватории, кроме специальности, фортепиано и предметов музыкально-теоретического цикла.
