Пришло тяжелое лето 1942 г. Помимо борьбы с голодом, мысли всех были заняты неутешительными вестями с фронта. Почти каждый день узнавали, что оставлен очередной город, что открылись новые направления: Ростовское, Калининское, Сталинградское, северокавказское. . .
В нашем кишлаке появилось много новых беженцев - из Москвы, Киева, Харькова, Минска. Многие семьи оказались разбросанными по разным районам России, Средней Азии, Сибири. Но, если люди и находили родственников и близких - съехаться с ними не представлялось никакой возможности: хоть поезда и ходили (я имею ввиду пассажирские, а не эшелоны), билет можно было приобрести только по специальному разрешению и, по существу, все частные поездки между городами были исключены.
Этим же летом случилось событие, сыгравшее заметную роль в жизни нашего кишлака. В Джида-капе был создан достаточно большой детский дом, куда было свезено несколько сот, так называемых, «детей войны», сирот, потерявшихся в переездах, брошенных родителями, много детей репрессированных «врагов народа».
Конечно, серьезную головную боль прибывшие дети (в основном, в возврасте10-14 лет ) создали у местных жителей. Не получая достаточного питания у себя в детдоме, они рыскали по кишлаку, по кибиткам, садам и огородам в поисках пищи.
Самым важным фактором для нас, эвакуированных русскоязычных детей, было создание, на базе детдома, русской школы - семилетки.
Предыдущий учебный год я пропустил, зато уже этой осенью мог пойти в 6-й класс.
Появились новые знакомые, новые друзья. Я подружился со своим сверстником - Женей Никитиным. Мы стали неразлучными друзьями до самого конца войны, когда разъехались, не надеясь когда-либо встретиться.
Забегая вперед, должен рассказать о любопытном эпизоде, происшедшем 9-10 лет спустя. Я добирался из Одессы ( где в том году учился в морском училище) в Чернигов. На вокзале в Киеве, где была пересадка на поезд Киев-Ленинград, проходящий через Чернигов, я увидел группу военных матросов, и среди них знакомое лицо-Женька Никитин! Мы (оба в морской форме) разместились в воинском вагоне и три часа (до Чернигова) проговорили, рассказывая друг другу о прошедших после жизни в далеком узбекском кишлаке годах. Вот такая фантастическая встреча!
Летом Женя был моим основным напарником по «незаконному» сбору фруктов (в основном, абрикосов) из местных садов. Отправляясь на «промысел», мы брали с собой, заранее заготовленные, длинные палки с крючком на конце и, забираясь на ограждающую сад стену или на дерево, очищали ветки за пазуху и в карманы. Конечно, мы рисковали: нас могли побить или искалечить озлобленные и без того хозяева, но очень хотелось кушать и угощать мам.
Но самое главное, к чему привлек и обучил меня Женька - это рыбалка. Я уже упоминал, что в тех местах очень много водоемов: каналы, озера, большие арыки ну и полноводная Сыр-Дарья и везде полно рыбы, основные породы из которых сазан (карп), сом, усач. Ранним утром мы приходили на присмотренное место, забрасывали свои примитивные удочки и наблюдали за поплавком, и такое удовольствие следить за его движением, когда рыба «повела», ловко подсечь и вытащить на берег большого сазана или сома. Рыба стала большим подспорьем в нашем с мамой питании все годы жизни в Узбекистане.
Временами, когда случались большие уловы, мама чистила и подсаливала рыбу и я отправлялся в Наманган на рынок, где продавал ее и на вырученные деньги покупал хлеб и другие продукты.
