Кто не работает, тот не ест
За несколько месяцев жизни в узбекском кишлаке, мы пообвыклись, осмотрелись, понемножку освоили язык, акклиматизировались и (если бы не проклятый голод!!!) поняли, что и здесь можно жить. И, как будто заметив это, руководство колхоза призвало всех трудоспособных членов нашего коллектива на общественно полезные работы: хватит бездельничать - рабочих рук не хватает (что, действительно, было неоспоримо).
К этому времени мне исполнилось 13 лет, я с полным основанием считался трудоспособным. Было обещано и материальное вознаграждение: пшеничная лепешка ежедневно. Из нас была организована бригада, назначен бригадир - молодой, болеющий туберкулезом (и потому не призванный в армию) узбек, выделена небольшая арба, запряженная ослом, определен участок и характер работы.
Работа заключалась в вывозе из дворов колхозников, где имелись коровы, навоза (служившего удобрением) и доставке его на поля. Наша бригада в составе пятнадцати-шестнадцати женщин и подростков, вооруженная носилками и лопатами, двигалась вдоль улицы, бригадир выяснял в очередном дворе наличие навоза, осел с телегой оставался снаружи, мы носилками выносили содержимое сараев и загружали телегу, вот и весь производственный процесс. Примерно в полдень бригадир доставлял зарплату - горячие лепешки, и никакая самая изысканная в мире еда не могла сравниться с их вкусом.
Трудно вспомнить и описать разнообразие и количество работ, которыми мне пришлось заниматься в те годы в узбекском кишлаке.
Не думаю, что и сегодня там применяются те же методы и орудия сельского хозяйства, но тогда нас поразило буквальное средневековье. Во всех операциях главенствовал ручной труд. Большинство земель обрабатывалось кетменями (мотыгами)
Широко использовалась деревянная соха (!), знакомая по школьным учебникам из раздела о крепостной Руси. Соху, тащила лошадь (или корова) и управлялась человеком, обладающим недюжинной силой.
Особенно трудоемким и изматывающим было выращивание риса. После вскапывания все поле заливалось водой и сев риса проходил уже в воду глубиной до полуметра. После появления ростков проводились две прополки, для чего нужно было стоять, согнувшись, под обжигающим солнцем и руками, стараясь схватить под корень, вырывать сорняки. В воде кишели разные "кусачие" насекомые и змеи.
Непривычные к такому труду, наши женщины летом ходили с язвами и нарывами на ногах и руках. Никаких средств предохранения и лечения не существовало. Это была мучительно адская работа. Но ее нужно было делать и выполнять норму и тогда можно было получить полторы (!) лепешки и обильный рисовый суп (иногда с конским мясом), который готовился в большом казане здесь же в поле.
Но какое это было счастье, укрывшись в тени под навесом, распрямить спину, удобно устроиться и вкушать такую вкуснятину!
Главная сельскохозяйственная культура Узбекистана - хлопок. Значение его, особенно в период войны, трудно переоценить. Это не только хлопчатобумажная ткань, как мы ранее предполагали, а многие и сейчас так считают. Хлопок -это порох, без которого оружие бесполезно и он стал продукцией стратегического назначения.
Хлопковые поля вспахивались при помощи тракторов, которые прибывали из, организованных в хлопковых районах, машинно-тракторных станций, и таким же образом засевались: ручной труд был малоэффективен, тем более, что рабочих рук не хватало. Но на этом этап применения техники заканчивался, дальнейшая обработка (уход, прополка) выполнялась вручную.
Мне довелось принимать участие во всех операциях по уходу и уборке хлопка. Пиком хлопковой компании становился период уборки: работа не тяжелая, но пугала необходимость выполнять норму - пятьдесят кг. в день - это очень много (вес сухой ваты). Для нас эвакуированных, не имеющих опыта такая норма была невыполнима, но мы старались и, независимо от её выполнения, обильный обед в поле мы все-таки получали.
Собранный хлопок свозился и укладывался в громадные штабеля здесь же в колхозах на открытом воздухе, где он не мог долго храниться: приближалась осень, дожди, что недопустимо, хлопок должен быть сухим и в таком виде доставляться в Наманган на хлопкоочистительные заводы для дальнейшей обработки. Возникла проблема с транспортировкой. Использовались все виды транспорта, в основном, гужевые - лошади, ослы, даже верблюды, но этого было недостаточно: тысячи тонн хлопка должны были быть вовремя доставлены к месту назначения.
Военная обстановка была напряженной, все с нетерпением ожидали открытия 2-го фронта - участия союзников (Америки и Англии) в военных действиях в Европе. Порох был нужен заводам, где производились боеприпасы.
Тогда, разобравшись в наших транспортных проблемах, помогла Америка: в 1944 году в Узбекистан сложными каналами прибыло необходимое количество мощных грузовиков марки «Студебекер», а с ними несколько десятков американских инструкторов и советские воинские подразделения, укомплектованные солдатами-шоферами.
После короткого периода, необходимого для обучения, американцы уехали и хлопок на «Студебеккерах», управляемых русскими солдатами бесперебойно доставлялся на заводы.
Но на этом проблема не заканчивалась: заводам нужна была рабочая сила, причем мужская, а основная масса мужчин была на фронте. Но этот вопрос был быстро решен «мудрым» Иосифом Виссарионовичем (как известно, с кадрами для него никогда проблем не возникало).
В те годы в Узбекистане, как и по «всей Руси великой», скопилось достаточное количество местных «врагов народа», репрессированных за разные «злые» деяния, зачем было отправлять их в сибирские лагеря, когда можно использовать на месте! Хлопкоочистительные заводы были оперативно огорожены колючей проволокой, по углам установлены сторожевые будки, построены примитивные бараки (не Сибирь же – тепло!) и кадровый состав был полностью укомплектован дармовой рабочей силой.
Эти «зоны» внутри города позволяли родственникам заключенных общаться с ними через колючую проволоку, забрасывать им хлеб. Я однажды видел, как это происходило: у нас был знакомый узбек, брат которого был репрессирован за «болтовню» (утверждал, что немецкое стрелковое оружие качественнее русского ну и получил «за распространение вражеской пропаганды») Теперь братья общались через колючую проволоку и . . . не болтали лишнего.
Кроме своего прямого назначения, хлопок является большим подспорьем в быту местных жителей: после сбора хлопка его стебли вырубаются, связываются в снопы и развозятся по домам, где служат основным топливом Уже позже, когда мама стала работать в управлении колхоза, она смогла получать на временное пользование осла, запряженного в небольшую арбу. Восседая на нем в седле, я доставлял с поля несколько снопов топлива.
Вполне вероятно, что тот, кому доведется прочесть эти воспоминания, осудит излишне подробное описание окружающей меня жизненной среды, характер и даже технологию работ, которыми я занимался, рассказ об отдельных людях, быте и нравах целого народа. Может быть и так. Но это была моя среда обитания: много раз она менялась, заставляя каждый раз к ней приспосабливаться и упорно сопротивляться, если я пытался изменить ее.
Мне несколько раз приходилось стоять на перепутье и начинать все сначала, что часто приводило к неисправимым ошибкам. Но это все еще предстояло, пока что мне было тринадцать лет. И я описываю атмосферу, в которой протекало мое военное детство, в которой я жил и смотрел на мир через призму войны, лишений и голода.
