"Провинциалка - 1

"Провинциалка"

 Одноактная пьеса "Провинциалка" была третьей составной частью тургеневского спектакля, показанного Художественным театром на исходе сезона 1911/12 года. Она игралась после первого акта "Нахлебника" и комедии-пословицы "Где тонко, там и рвется".

 Спектакль этот никогда не стоял в центре внимания исследователей, и прав был критик Н. Е. Эфрос, когда, доброжелательно отозвавшись в своей рецензии обо всех трех тургеневских миниатюрах, заметил в конце, что они составляют спектакль, не говорящий нового слова в искусстве, а лишь укрепляющий театр на ранее завоеванных позициях. Но в том-то и сила замечательного прошлого опыта этого театра, что любая его постановка, даже если в свое время она осталась незамеченной, имеет огромную познавательную ценность в наши дни, когда мы изучаем и переосмысляем заново творческие открытия великих режиссеров-новаторов -- Станиславского и Немировича-Данченко.

 Так и "Провинциалка" -- скромный спектакль, осуществленный маленьким коллективом артистов; в нем чрезвычайно рельефно отразились внутренние "пути и перепутья" театра в тот сложный момент его творческой биографии.

 На протяжении короткого промежутка времени театр вторично обращался к Тургеневу. Это было закономерно, ибо тончайший художник Тургенев, великолепный знаток русской жизни, русских характеров, русской речи, был своим автором для театра и его имя по праву стоит в репертуаре вслед за именами Чехова, Горького, Толстого. Это было тем более закономерно в те годы, когда мутная волна реакции пыталась захлестнуть всю идеологическую сферу русской жизни и растворить ее в пошлости, безыдейности, космополитизме условного искусства. Классические спектакли Художественного театра в ту тяжкую пору стояли на страже лучших, реалистических его традиций.

 К моменту постановки "Провинциалки" нарастающее неверие Станиславского в возможности стилизованного искусства было уже ярко выражено, хотя список условных спектаклей театра не был еще доведен до конца. "Моя жизнь в искусстве" свидетельствует, что в те годы Константин Сергеевич "все более разочаровывался в театральных постановочных средствах и углублялся во внутреннюю творческую работу" {К. С. Станиславский, Собр. соч., т. 1, стр. 328.}. Именно так оно и было на памяти живых свидетелей деятельности Художественного театра тех лет. Время, когда ущербные, пессимистические мотивы, сценическая условность в наибольшей степени проникали в практику Художественного театра, было, однако, и временем решительного углубления его реалистического искусства, зарождения гениальной "системы" Станиславского. Так действие реакции сразу же вызывало противодействие со стороны здоровых, прогрессивных элементов сценической школы МХАТ.

 Впрочем, в годы "Провинциалки" "система" только еще возникала и оставалась плодом лабораторной работы самого Станиславского. На репетициях "Провинциалки" не мелькали столь знакомые сегодня термины -- "сквозное действие" и "сверхзадача", -- не велись дебаты о нынешних компонентах "системы", хотя практически, "для себя" они были Станиславским уяснены и, не названные, входили постепенно в повседневную жизнь театра. Основным критерием "системы" было в то время строжайшее соблюдение правды чувств (знаменитые "верю!" и "не верю!" Станиславского). Он уже нащупывал пути к созданию правдивого, естественного пребывания актера на сцене и умел подсказать эти пути исполнителям готовящегося спектакля. Это как раз и способствовало заметному углублению реалистического искусства театра в те годы, укреплению его редкостного ансамбля.

 Ко времени постановки "Провинциалки" Художественный театр уже далеко ушел от внешнего, "обстановочного" толкования ансамбля к коренному, внутреннему смыслу этого понятия. Было необычайное единодушие в воплощении замысла спектакля всеми исполнителями "сверху донизу"; остро ощущались общность и новизна школы, так поразившей иностранного зрителя в годы первой заграничной поездки театра. Все это налагало огромные обязательства на актеров, требовало от них самостоятельного подхода к образам, согласованной, "аккордной" манеры исполнения. Наиболее показательным спектаклем в этом смысле, как я уже сказал, явился "Живой труп".

 В "Провинциалке" наряду с прославленными мастерами М. П. Лилиной -- Дарьей Ивановной, К. С. Станиславским -- графом Любиным, В. Ф. Грибуниным -- Ступендьевым занята была совсем еще "зеленая" молодежь: Васильевна -- Л. И. Дейкун, Аполлон -- В. А. Попов, Миша -- А. Д. Дикий.

 Легко представить себе, как были счастливы мы, трое, получив роли не только со словами, но даже более или менее развернутые, в одном спектакле с Лилиной, Грибуниным, Станиславским. Содружество великолепного психолога Тургенева, режиссера Станиславского, художника Добужинского и композитора Саца предвещало, что работа будет новаторской и захватывающе интересной.