-- ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ НИИ
При всем идейном догматизме, советские чиновники понимали, что без развития науки государству просто не прожить. Загнивающий и насквозь буржуазный Запад, своими научными и технологическими новинками делиться с Союзом никак не желал. Поэтому, свою советскую науку приходилось холить и лелеять.
Ярким примером тому служит организация филиала Академии Наук СССР в одном небольшом южном городе Энске в 1948 году. Надо понимать чего это стоило. Ведь только три года, как закончилась война, и большая часть страны лежала в руинах. Тем ни менее для филиала построили роскошное здание в центре Энска. Оно было в "Сталинском" стиле, с колоннами на фасаде, парадным входом, вестибюлем и лестницей, с паркетными полами в коридорах и кабинетах. До этого филиал академии занимал небольшой особняк в самом центре города. Это была своеобразная модель большого лайнера. По стечению обстоятельств ныне в этом здании регистрируют гражданские браки крымчан, что весьма символично...
Как только Никита Кукурузник подарил Крым Украине, филиал был немедленно передан Украинской Академии Наук (1956 год). Однако Украинская Академия наук, видимо, не смогла проглотить такой щедрый подарок, и в 1963 году филиал был реорганизован в НИИ, и передан Министерству геологии Украины. Так филиал АН был превращен в заурядное, к тому же отраслевое НИИ. Первым его директором стал доктор г.-м.н., профессор, Ю.Ю. (ибо его имя, фамилия и отчество начиналось на букву ю). Это был взлет нашего лайнера. В годы директорства Ю.Ю. в институте работало 670 человек, в том числе 380 научных сотрудников из которых 107 были кандидатами и 7 - докторами наук. При нем было защищено 50 кандидатских и шесть докторских диссертаций. Очень неплохой показатель для провинциального института.
Через год после смерти Ю.Ю., с 1973 года директорам института стал кандидат геолого-минералогических наук С.К. Поговаривали, что не без помощи мохнатой киевской лапы. Самолет двигался на автопилоте, с набором высоты. Численность сотрудников увеличилась почти вдвое - до 1128 человек, было защищено около 30 кандидатских и семь докторских диссертаций. Однако начался сказываться так называемый "синдром кандидата". Почти в каждую печатную работу, написанную сотрудниками института, директор добавлял свою фамилию в качестве соавтора. К концу жизни у С.К. набралось более 180 публикаций и почти все в соавторстве. Попасть в его кабинет на прием было проблематично даже зав. отделам. Зато он бдительно следил за трудовой дисциплиной, лично стоял у проходной, лично отлавливая опоздавших, хотя бы на одну минуту. Опоздавшим грозили выговоры, лишение премий и прочие неприятности. По его мнению, сотрудник за одну минуту до начала работы, уже должен был сидеть на рабочем месте, полностью готовый к трудовым подвигам. "Синдром кандидата" сказался и на том, что из института уволились практически все доктора наук. Большинство из них устраивались на работу в ВУЗы, где и зарплата была выше, отпуск два месяца, и более или менее свободное расписание. Осталось три или четыре доктора солидного возраста, которым некуда было идти. Один из них даже умер по пути на работу прямо на улице.
В общем, С.К. был типичным руководителем конца Брежневской эпохи, которую называли эпохой застоя и запоя. Крайне осторожный (как бы чего не вышло), консервативный по взглядах и вечно молодящийся. К примеру, он красил волосы в черный цвет, но седые корни все равно через несколько дней вылезали. С особым рвением им выполнялись указы о повышении трудовой дисциплины в период правления Ю.В.Андропова. При нем появилось требование ко всем мелким начальникам сидеть на местах и никуда не отлучатся. Если он звонил зав. отделом и тот не оказывался на месте (мало ли пошел в туалет) - следовал скандал. Являться пред его очи следовало в галстуке, что в летнюю жару было сущим проклятием.
Нелепые требования внешнего антуража доходили до смешного. Однажды он потребовал, чтобы весь Ученый совет явился на работу в темных костюмах, белых рубашках и галстуках. Причина - в институт приедет министр геологии СССР. А был разгар лета. Все сотрудники обливались потом. Министр же явился в светлой рубашке - распашонке с короткими рукавами. Народ в душном переполненном актовом зале аж застонал. Самые несознательные тут же стали снимать галстуки - удавки. А министр между тем приехал с дельной идеей - создать в Крыму действующую геодинамическую модель. И построить для нее специальное здание. Замечательную эту идею загубили на корню. Здание на Южном берегу, конечно, построили. Но вот чем начинять его не знали. Никто не имел представление о моделировании вообще и о действующей геодинамической модели тем более. Приглашать варягов - теоретиков сразу отказались. Имелось в виду, что премии и ордена получат сами. А кончилось все тем же пшиком - в роскошном здании развесили геологические карты (явно устаревшие), положили несколько образцов пород. Получилась копия филиала Изнакурнож НИИ ЧАВО. Между тем, подобная модель Крымского полуострова (не имеющая аналогов в Мире) могла быть создана творческим коллективом ученых, собранных из крупных академических институтов (геологов, тектонистов, математиков, программистов и т.д.). Это мое личное мнение, которое никому не было интересно. Все потому, что НИИ то было отраслевым. А руководство отраслью требовала в первую очередь чисто практических разработок, новых методических рекомендаций, способов обогащения сырья и прочих околонаучных творений. Этих конкретных задач вполне хватало, чтобы институт превратился в некоего монстра, имея в своей структуре 15 подразделений: отделов, секторов, лабораторий и даже собственную опытно-методическую партию, располагавшуюся в пригороде. Естественно, при таких масштабах Институт работал не только по территории Украины, но вел тематические работы в Сибири, на Урале, в Казахстане и других регионах необъятного Союза.
В 1986 году третьим директором был назначен кандидат наук Ю.Б. Тут уж точно не обошлось без мохнатой лапы. Ибо как иначе начальник геологической партии из провинциального Артемовска (к тому же не пользующийся там авторитетом) мог сразу вырасти до директора НИИ. Новый директор был озабочен двумя проблемами: как бы побыстрее защитить докторскую диссертацию и как бы побольше поездить по заграничным командировкам. Тут сразу вспоминаются бессмертные Одесские рассказы Бабеля: "А папа Бени Крика был биндюжник. И было у него всего два желания: аб выпить водки и аб дать кому-нибудь по морде". В отличие от папы Бени Крика эти свои проблемы Ю.Б. решил вполне успешно.. Количество стран на всех континентах, которые он ухитрился посетить, не поддается исчислению. Однако ни разу цель служебных командировок не была достигнута: ни одного приличного контракта за бугром он так и не заключил. Успешно добился он другой цели. Обладая менталитетом начальника геологической партии, еще в самом начале своего директорства, он сетовал: ну зачем мне такой большой институт. Мне бы хватило человек 50 (опять синдром кандидата). При общем снижении финансирования Ю.Б. воспользовался моментом. В 1990 году численность сотрудников сократилась до 337 человек, а в 2005 составляла 173 человека. Учитывая то, что большинство из них работало не на полную ставку, искомая численность сотрудников была успешно достигнута. То есть самолет НИИ совершал плавное снижение не дотягивая до посадочной полосы.
Следующему директору И.П., за глаза прозванному ликвидатором, удалось перевести самолет в неуправляемое пикирование. Госзаказов практически не стало, да он их особенно и не добивался. Зато каждый Ученый совет начинался "плачем Ярославны" - мол, денег нет, и не предвидится. Сам он держался за штурвал до последнего. И выпрыгнул в последнюю минуту с парашютом в виде директорской пенсии в 2011 году. Все хлопоты по утилизации обломков переложил на бортинженера (зам. директора по АХЧ). Великолепное здание уже два года не отапливалось. Ни один туалет не работал. Все что можно было продать - продано. Сотрудники получили обходные листы. Как тут не вспомнить песню "Я Як истребитель" Володи Высоцкого: " Выходит и я напоследок спел - Мир вашему дому...".
Такова в общих чертах хронология Пикирующего НИИ. Но ведь мы сказали только о директорском корпусе. А все остальные люди, работающие в НИИ годами и десятилетиями? А как и чем жил этот мирок в славном городе Энске? Об этом в следующих главах.
