Глава одиннадцатая
НАШ КРУЖОК И НАША ПРОГРАММА.-- ЧИГИРИНСКИЕ ВОЛНЕНИЯ.-- ЗНАКОМСТВО С ЧИГИРИНЦАМИ
Перебравшись в Одессу, мы со Стефановичем занялись организацией кружка. Но, умудренные опытом, теперь мы были осторожны в привлечении лиц. Лучшим элементом для кружка мы считали нелегальных, т. е. скомпрометированных и скрывавшихся, так как от подобных лиц с большим основанием можно было ожидать конспиративной выдержки и полной готовности к делу. Основание нашему кружку и было положено четырьмя нелегальными, кроме Стефановича и меня остальных двух я назову из предосторожности буквами Б. и К., так как мне неизвестно, было ли открыто жандармами впоследствии их участие в нашем кружке или нет. Кроме этих четырех, присоединились к кружку еще человека четыре, между которыми был Виктор Малинка. Остальных лиц я тоже не стану называть, так как спустя некоторое время они отстали от кружка: одни из них совершенно перестали участвовать в движении, другие хотя участвовали, но настолько слабо, что сумели до конца сохранить свою легальность. Таким образом к началу 1875 года кружок наш состоял уже человек из восьми.
Первое и самое главное требование, которое мы ставили друг другу в своем кружке, было -- полная конспиративность фамилий. Всякий из нас присваивал себе какое-нибудь прозвище или кличку, под которой он и был известен другим. Так, например, за Яковом Стефановичем усвоена была кличка "Дмытра", и под этой кличкой его знали все новопоступающие в наш кружок. Но так как мы были далеки от централистических тенденций и не хотели ставить новичков в зависимое положение от нас, основателей кружка, то поэтому установлено было правило, так сказать, обоюдной конспирации, т. е. и новичка вводить в кружок не иначе, как под какой-либо вымышленной кличкой. Тот из нас, старых членов, который первый познакомился с ним, само собой разумеется, должен был знать его фамилию, но он не говорил ее остальным членам кружка. Впоследствии это взаимное скрывание фамилий более или менее исчезло среди нас, но на первых порах мы ни к чему не относились так строго, как к выбалтыванию фамилии. Письменного устава у нас не было. Все вопросы, насколько помню, решались простым большинством, точно так же, как и прием новых членов. Нужно признать, что в организационном отношении мы сделали большой прогресс по сравнению с прошлым годом.
Прошлогоднее хождение в народ повлияло также и на нашу программу. Если и тогда уже мы находили бесполезным разбрасывать наши силы по всей России и остановились при выборе места на Волге, Доне и Днепре, то теперь и этот район казался нам уж чересчур обширным. Мы решили сосредоточить все наши силы в одной небольшой местности. Таким местом мы определили юго-восточную часть Киевской губернии или даже еще точнее -- местечко Корсунь с окрестностями, так как рассказы крестьян о корсуньском восстании, происходившем лет двадцать тому назад, давали основание предполагать согласно нашим теориям, что там сохранилось больше, чем в других местах, революционных традиций.
В 1874 году неясно представлялось нам, во имя чего мы будем организовывать крестьян. Правда, мы предполагали вызывать как-то в народе мелкие бунты и стачки. Но каким образом их вызывать -- мы не знали. Этот вопрос оставался для нас нерешенным. Теперь, в 1875 году, мы остановились на мысли провести организацию в народе во имя передела земли.
Передел земли, по нашему мнению, должен был явиться тем знаменем, под которое могли собраться бунтовские силы народа. Во имя передела земли мы надеялись вызвать местное восстание, которое -- на наш взгляд -- имело шансы распространиться и охватить весь народ, так как стремление это было общенародное. Раньше всего однако мы решили создать тесное ядро или кружок из интеллигенции, затем расселиться по деревням в избранной местности и там на месте заняться осуществлением плана.
Свободное копирование
