ПРОВОЖУ ВРЕМЯ на яхте возле острова Ванкувер вместе с новым другом - музыкальным продюсером Дэвидом Фостером. На яхту Фостера прибывает Кевин Костнер и предлагает перебраться на его судно, стоящее на якоре в сорока пяти метрах. Мы тут же соглашаемся. Даже если бы у него не было яхты, Костнер все равно выглядел бы как настоящий мужчина - самец и покоритель вселенной. С легким характером, забавный, одним словом, - классный. Он любит спорт и занимается им с удовольствием, полагая, что я разделяю его хобби. Я смущенно признаюсь, что не особенно увлекаюсь спортом, можно сказать, не люблю его.
- Как так?
- Мне просто не нравится спорт.
Он хохочет:
- В смысле, кроме тенниса?
- Теннис я ненавижу больше всего.
- Да, понимаю. Это - настоящая дробилка для мозгов. Но на самом деле ты не ненавидишь теннис.
- Ненавижу.
Мы с Венди проводим время, наблюдая за тремя детьми Кевина. Воспитанные, спортивные, они еще и очень миловидны. Мне кажется, что с них Норман Роквэлл мог бы рисовать картины для любимых пазлов моей мамы. Четырехлетний Джо Костнер сразу уцепился за мою штанину и взглянул на меня огромными голубыми глазами. «Давай играть в рестлинг!» - кричит он. Я поднимаю его и переворачиваю в воздухе; звук его смеха - один из самых приятных звуков в мире. Мы с Венди просто очарованы маленькими Костнерами, мы пытаемся играть в родителей. То и дело я замечаю, как Венди тайком сбегает из нашей взрослой компании, чтобы еще раз взглянуть на детей. Я уверен, что из нее получится отличная мать. Фантазирую о том, каково это - все время быть рядом с ней, строить семью, вместе растить троих белобрысых малышей с зелеными глазами. Эти мысли волнуют меня - и ее. Я заговариваю с Венди о будущем, о создании семьи. Она не удивлена: ведь ей тоже этого хочется.
Несколько недель спустя Кевин Костнер приглашает нас в свой лос-анджелесский дом на предпремьерный просмотр нового фильма «Телохранитель». Сам фильм нам не слишком понравился, зато мы в полном восторге от главной музыкальной темы фильма - песни «I Will Always Love You».
- Это будет наша песня, - шепчет Венди.
- Всегда.
Мы поем ее друг другу, говорим друг с другом цитатами из нее. Как только песню ставят на радио, мы, прервав свои занятия, глядим друг на друга влюбленными глазами. Окружающие посмеиваются, но нас это совсем не волнует.
Я рассказываю Фили и Перри, что думаю провести с Венди всю жизнь, что собираюсь сделать ей предложение. Фили одобряет, и Перри дает зеленый свет.
- Венди - моя избранница, - сообщаю я Джей Пи.
- А как же Штефи Граф?
- Я ей не нужен. Забудь. Венди - моя вторая половинка.
Я ХВАСТАЮСЬ СВОЕЙ НОВОЙ ИГРУШКОЙ перед Джей Пи и Венди.
- Как, ты говоришь, он называется? - переспрашивает Джей Пи.
- «Хаммер». Такие использовались в войне в Персидском заливе.
Мой автомобиль - один из первых, проданных на территории США.
Мы катаемся по пустыне вокруг Вегаса и наконец вязнем в песке. Джей Пи шутит: «Должно быть, во время войны в заливе солдатам не доводилось ездить по песку». Мы выбираемся из машины и идем пешком через пустыню. Сегодня днем у меня самолет, завтра - матч. Слишком много людей будут расстроены, если я не сумею выбраться. Но чем дольше мы идем, тем менее значимым кажется матч. Главной становится проблема выживания. Во всех направлениях перед нами расстилается песок, а между тем закат уже совсем скоро.
- Похоже, в нашей жизни наступает поворотный момент, - сообщает Джей Пи. - Причем в плохом смысле этого слова.
- Спасибо за то, что подбодрил!
В конце концов мы подходим к какой-то хибаре. Обитающий в ней старик соглашается одолжить нам лопату. Мы тащимся обратно к машине, и я торопливо начинаю откапывать задний мост. Вдруг лопата натыкается на что-то твердое. Слой селитроносной породы - твердый, как камень, он скрыт под песками. Вместе с резким ударом лопаты что- то щелкает у меня в запястье. Я вскрикиваю.
- Что случилось? - встревоженно спрашивает Венди.
- Не знаю.
Рассматриваю запястье.
- Натри грязью, - советует Джей Пи.
Я откапываю «хаммер», лечу на игру и даже выигрываю матч. Однако через несколько дней просыпаюсь с безумной болью в руке. Мне кажется, что кисть сломана, я едва могу согнуть ее. Такое ощущение, что в сустав воткнули несколько швейных игл, добавив к ним пару ржавых лезвий. Это очень серьезно.
Боль уходит, и я успокаиваюсь. Но затем она возвращается, приступы становятся регулярными. По утрам они, как правило, вполне терпимы, однако днем я не способен думать ни о чем, кроме игл и лезвий в запястье.
Врачи говорят, что это тендинит. Точнее, дорсальный капсулит. Это значит, что у меня в запястье - множество мелких разрывов, которые не хотят заживать. Врачи уверены, это из-за тяжелых нагрузок. Лечится такое состояние либо отдыхом, либо хирургическим путем.
Я выбираю отдых. Отказываюсь от всех занятий, связанных с нагрузками на кисть. Несколько недель ношу свое запястье нежно, как раненую птицу. Однако это ничего не дает: я по-прежнему не в состоянии отжаться или даже открыть дверь без гримасы боли.
Единственное, что радует меня в травме запястья, - возможность проводить больше времени с Венди.
Свободное копирование
