…4-й курс. С удовольствием посещаю клиники. С огромным интересом анализирую, как наши терапевты определяют характер порока сердца у лошади или точно устанавливают степень близорукости животного, которую можно выправить применением очков с определенной величиной диоптрии. Курирую самостоятельно животное, что доставляет мне большое удовольствие. Хирургия меня не увлекает, больше нравится труднейший в ветеринарии курс внутренних болезней.
Слушаем лекции С. Е. Пучковского по оперативной хирургии, восторгаемся ими и, собравшись вчетвером, решаем издать литографированный курс Пучковского по этой дисциплине. Наша четверка подробно записывает прослушанную лекцию, редактирует ее, а я несу наш «проект» на согласование к Пучковскому.
В итоге я стал регулярно бывать у Сергея Ефимовича дома. Я, конечно, не имею права говорить о дружбе с Пучковским — таковой между нами не могло быть; я питал к нему глубокое почтение, преклонялся перед его интеллектом и его научными заслугами, а он относился ко мне с чувством уважения и доверия, рассказывал о различных эпизодах из жизни института.
В кабинете на столе у Пучковского лежали начатые труды по анатомии птиц, по эмбриологии и по фармакологии, — настолько он был разносторонен. Меня, испытавшего на 3-м курсе свои силы в качестве анатома, особенно интересовала монография по анатомии птиц. И вот, начиная с 1903 года и кончая 1916 годом, когда я приехал в Юрьев защищать магистерскую диссертацию, я каждый раз, а таких случаев бывало много, напоминал Сергею Ефимовичу о необходимости закончить его интересный труд. Однако работа не двигалась. Пучковскому было трудно работать, мешала ему тяжелая обстановка в семье — у него рос дефективный ребенок. Большинство его работ так и остались незавершенными.
Итак, будучи студентом 4-го курса, я «издавал» оперативную хирургию Пучковского литографским способом. Было издано свыше 300 страниц.
Последние два года студенческой жизни в Юрьеве я не мог регулярно работать в университете. Мой контакт с физматом ограничивался посещением лекций отдельных профессоров. Ботаник Кузнецов, геолог Андрусов, петрограф Левинсон-Лессинг, антропологи Левицкий и Покровский, метеоролог Срезневский, зоолог Сент-Илер, сменивший Северцова, химик Тамман, анатом Раубер — такой была плеяда блестящей университетской профессуры того времени. Я рад, что имел возможность слушать их лекции.
Весной 1904 года я закончил высшее ветеринарное образование. Остались у меня государственные, именовавшиеся тогда градуальными, экзамены, которые в Юрьевском ветеринарном институте проводились осенью.
Летом я поехал на производственную практику в Закавказье на борьбу с чумой крупного рогатого скота.
Свободное копирование
