На фото: ТАМАРА В СПЕКТАКЛЕ «БЕЛЫЕ НОЧИ». УЖАСНО ХОЧУ БЫТЬ СТЕРВОЙ. РОСТОВ-НА-ДОНУ. 1961 ГОД.
Театр был совсем непохож на киевский. Здесь открыто кипели жестокие страсти и плелись жуткие интриги. На открытых художественных советах можно было услышать про себя такое, что дух захватывало, а за кулисами шептали на ухо: «А знаешь, что про тебя говорят?!» Но стоило кому-нибудь заболеть или у кого-то случалась беда - вчерашние враги-хулители прибегали первыми; мыли полы, мчались в аптеку, кормили с ложечки, утирали слезы и искренне признавались в вечной верности и бескорыстной любви. Нелепый, смешной и очень живой театр.
Зритель тоже был особенный. В театре имени Горького публика солидная, более сдержанная - у нас в Нахичевани могли и освистать, и крикнуть: «Закрой занавесочку!» - но уж если любили, то изо всех сил. Цветы дарились охапками, ураганно хлопали и топали и обожали и в театре, и за его пределами.
Меня приняли. Но каждый раз на сцену - как в ледяную воду, - кто кого?!
Почти каждый день бегала к Карише в ее большую комнату в «актерском доме», увешанную сохнущими пеленками. Иришка ползает по кроватке и мудро что-то сама себе рассказывает на универсальном детском языке. Уложив ее спать, мы часто ночи напролет смеемся и плачем над своими бабьими бедами, чаще смеемся или творчески мучаемся, обсуждая очередную репетицию.
Обуреваемая жаждой перемен, я извела на свою голову две пачки хны и превратилась в огненный факел. В художественном салоне отыскалась холщовая зелено-красная юбка с бахромой, пугающая даже отчаянную ростовскую молодежь с «Бродвея».
В таком варианте я отправилась в отпуск в Москву. Ужасно хотелось быть стервой.
Свободное копирование
