Мои воспоминания - 78

 Литераторы, близкие к Дельвигу, выразили печатно свою скорбь о его потере.

 В No 4 "Литературной газеты" 16 января 1831 г., который начинался статьей "Женщина"{[1]} с подписью "Н. Гоголь", в первый раз появившейся в печати, были помещены "Некролог Дельвига"{[2]}, написанный Плетневым, и "К гробу барона Дельвига"{[3]} В. Туманского{[4]}. Выписываем несколько строк из некролога.

 Ум Дельвига от природы был более глубок, чем остер. Полнота и ясность литературных сведений Дельвига были залогами успехов его на новом (журнальном) поприще. Рассматривая новые книги, он уже изложил несколько главнейших своих мыслей о разных отраслях словесности.

 Далее в том же некрологе:

 От одного присутствия Дельвига одушевлялось целое общество. Ежели он увлекался разговором, то обнимал предмет с самых занимательных сторон и удивлял всех подробностью и разнообразием познаний.

 В той же газете были напечатаны стихотворения: "На смерть Дельвига"{[5]} Гнедича, "Полет души"{[6]} М. Деларю; его же "К могиле Дельвига", "Б. С. М. Д-г"{[7]} (баронессе Софье Михайловне Дельвиг) и "К Лизиньке Дельвиг" (дочери покойного) и барона Розена "Баронессе Елизавете Антоновне Дельвиг"ин и "Тени друга"{[8]}.

Пушкин был поражен смертью Дельвига; он находился тогда в Москве; не могу не выписать здесь отрывка из его письма к Плетневу от 21 января 1831 г.

 "Ужасное известие получил я в воскресенье. На другой день оно подтвердилось. Вчера ездил я к Салтыкову (тестю Дельвига) объявить ему все -- и не имел духу. Вечером получил твое письмо. Грустно, тоска. Вот первая смерть, мной оплаканная. Карамзин под конец был мне чужд; я глубоко сожалел о нем, как русский, но никто на свете не был мне ближе Дельвига. Из всех связей детства он один оставался на виду -- около него собиралась наша бедная кучка. Без него мы точно осиротели. Баратынский болен от огорчения{[9]}.

 Глубокая горесть видна во всех письмах Пушкина, в которых он упоминает о потере Дельвига. Так, 31 того же января он между прочим пишет Плетневу:

 Я узнал его (Дельвига) в Лицее; был свидетелем первого, не замеченного развития его поэтической души и таланта, которому еще не отдали мы должной справедливости. С ним читал я Державина, Жуковского, с ним толковал обо всем, что душу волнует, что сердце томит. Жизнь его богата не романическими приключениями, но прекрасными чувствами, светлым, чистым разумом и надеждами"{[10]}.

 Извещая 21 февраля Плетнева о своей женитьбе, Пушкин между прочим пишет:

 Память Дельвига есть единственная тень моего светлого существования{[11]}.

 Десять месяцев после смерти Дельвига Пушкин заканчивает свое 19 октября 1831 г. строфою:

 И мнится, очередь за мною...

 Зовет меня мой Дельвиг милый,

 Товарищ юности живой,

 Товарищ юности унылой,

 Товарищ песен молодых,

 Пиров и честных помышлений,

 Туда, в толпу теней родных

 Навек от нас ушедший гений{[12]}.

 Скорбное воспоминание о Дельвиге везде преследует Пушкина; так, в мастерской ваятеля, описанной в стихотворении "Художнику", он обращается к Дельвигу:

 Грустен гуляю: со мной доброго Дельвига нет, --

 В темной могиле почил художников друг и советник,

 Как бы он обнял тебя! Как бы гордился тобою!{[13]}

 Упомяну еще о помещенных в "Северных цветах" на 1832 г., изданных Пушкиным, стихотворениях Баратынского и Языкова, относящихся к этой же потере.

 Первое из стихотворений Языкова начинается следующей строфою:

 А. А. Дельвигу

 Там, где картинно обгибая

 Брега, одетые в гранит,

 Нева, как небо голубая,

 Широководная шумит,

 Жил-был поэт. В соблазны мира

 Не увлеклась душа его;

 Ни в чем не видел он кумира

 Для вдохновенья своего,

 И независимая лира

 Чужда была страстям земным,

 Звуча наитием святым{[14]}.

 Другое стихотворение Языкова, озаглавленное "Песня", начинается следующей строфой:

 Он был поэт; беспечными глазами

 Глядел на мир и миру был чужой,

 Он сладостно беседовал с друзьями,

 Он красоту боготворил душой,

 Он воспевал счастливыми стихами

 Харит, вино, и дружбу, и покой{[15]}.

 "Литературная газета" после Дельвига просуществовала всего полгода.