Из товарищей моих, кроме уже вышепоименованных, назову Глухова{}, ныне (1872 г.) генерал-майора в горных инженерах, двух братьев баронов Ропп [см. ниже], Клушина{}, ныне сенатора, барона Фиркса{}, известного теперь писателя, под псевдонимом Шедо-Феротти, Гофмейстера{}, Никифораки{} и барона Медеман. С Роппом-младшим{}, Клушиным и Фирксом я еще неоднократно встречусь в "Моих воспоминаниях". {Теперь скажу о них и о других мною названных товарищах несколько слов.} Глухов имел хорошие способности, учился прилежно и вел себя примерно. Он был очень хорош собою, но в 1831 г. началась у него падучая болезнь; он упал на улице и расшибся. Это обстоятельство и самая болезнь очень испортили его красивую наружность. Впоследствии он был профессором физики в институте, которою очень усердно занимался, и участвовал с инженерами Собко{} и Сулимою{} в издании карманной книжки формул и таблиц по механике и физике.
Барон Ропп{}, старший брат, был впоследствии управляющим конторой Великого Князя Николая Николаевича.
Барон Медем был высокого роста, крепкого сложения; он, по производстве в офицеры, занимался волокитством и вскоре вышел в отставку, женившись на какой-то помещице внутренних губерний. Я его давно потерял из виду; в 1872 г. встречал в Петербурге.
С Гофмейстером (ныне генерал-майор и начальник VII округа путей сообщения) и с Никифораки (ныне инженер, действительный статский советник и вице-директор Департамента железных дорог) я довольно сблизился в институте. Никифораки, при посредственных способностях, перешел из 4-й бригады в 3-ю первым, но в высших классах не мог быть даже из первых и становился ниже меня; он и Гофмейстер обыкновенно в списке по успехам в науках следовали за мной, несмотря на то что они занимались очень прилежно, а я почти ничего не делал в надежде на мою хорошую память и способность к математическим выкладкам.
Про Клушина и барона Фиркса теперь скажу, что редкий день проходил, чтобы они не ссорились и не подрались, и в этой драке постоянно одерживал верх Фиркс, который был гораздо сильнее Клушина. Последнего готова была выручить русская партия воспитанников, но она до того была малочисленна, хотя к ней присоединялись и поляки, что не смела защищать Клушина из опасения, что Фиркса будет защищать многочисленная немецкая партия воспитанников.
Свободное копирование
