До знакомства с Румером я слышала рассказы о лагере и ссылке от А.С. Эфрон и ее подруги А.А. Шкодиной-Федерольф. Муж в ее отсутствие женился, о чем счел нужным сообщить только при встрече; сестра побоялась пустить ее к себе, и она некоторое время жила у мамы. Но и она. и А.С. чаще всего вспоминали какие-нибудь забавные эпизоды из жизни в ссылке.
Правда, одну «красивую» фразу Ариадны Сергеевны, если здесь можно применить эпитет «красивая», хотя бы и в кавычках, произнесенную на допросе в застенках Лубянки, но еще до того, как у нее выбили ребенка, я запомнила. На сентенцию следователя «каждый человек — кузнец своей судьбы», — «особенно если он попадает между молотом и наковальней», — отрубила она. Хладнокровие и выдержка, по-моему, не покидали ее ни при каких обстоятельствах.
Однажды я перебила Аду Александровну каким-то вопросом. «Ну вот, я тебе про горностайчиков рассказываю, а ты все спрашиваешь про карцер», — рассердилась она. Недавно вышла книга ее воспоминаний, и там уже не только про горностайчиков. Сначала я по наивному тупоумию не могла понять, почему мужчины гораздо охотнее и подробнее рассказывают о тюрьме и лагере, и только узнав и от них, и из прочитанного, поняла, что помимо кошмара, пережитого женщинами наравне с мужчинами, на долю первых выпали муки и унижения, о которых невозможно забыть, но и невозможно рассказывать.
Свободное копирование
