23 февраля 1998 г.
20-21-го мужчины были в Калуге. Губернатор давал «бал», организовав вечер в память Нат.Ник. В., как всегда, соврал: К. не ездил ( значит, Валя сам, без помех со стороны В., не мог поговорить с новым исполнительным директором Фонда 200-летия Пушкина, выдавившего в приближении Пушкинского юбилея с этой должности В. Мироненко – человека очень и очень приличного). Брали с собой Аристарха Ливанова. Не зря многие недолюбливают В., даже те, кто с ним дел не имел. Этот бывший хронический пьяница очень хорошо (прежде всего, дезинформацией) блюдет только свои интересы, организует себе шлейфы, всегда выпячивая только собственную персону. С поэтической маской на физиономии хладнокровно обводит вокруг пальца людей доверчивых, вроде Вали; обо мне уж и говорить нечего. Знала бы, никогда не согласилась бы, чтобы Валя с ним столь «сработался». А теперь уж – поздно. Валя не может поверить, что этот человек – таков. А я узнала, что имеем дело с «патологией жадности» от других людей тоже поздно, и теперь не могу это знание Вале передать: он очень плохо себя чувствует, обострилась стенокардия, а нервы – на пределе.
Все россказни В. в течение месяца или более по поводу «Майского чая» – вот-вот приедут, вот-вот деньги привезут, вот-вот… подожди у телефона, вот-вот, я тебе перезвоню, ты меня подожди, вот-вот… завтра можно номер везти в типографию.. все это было вранье, потому что переговоры только что начались. ! ! ! К тому же — не собственно переговоры, а подготовка почвы под них. А я… напрягалась, как ребенок, как полная дура и, что странновато (Валя, выходит, менее реалист, чем я), – Валя – тоже «купился», тоже то ли верил, то ли меня уговаривал, чтоб сохранилась, верить словам. Разве это не называется – жилы тянуть… Вот почему так мало было обо всем информации – простой и конкретной. Хороша новость!
У нас вообще – триллер в доме, как дух, завелся – жанр этот стал преобладающим даже в мелочах. Недели три назад Валя вдруг стал говорить, что ему не хочется мяса. При этом рыбу он не любит, овощи вообще ест всю жизнь неохотно. Стала возникать напряженка с едой. Даже бутерброды с собой на день он стал брать только с сыром. На уровне быта, когда с зубами непорядок, и ты стараешься это учесть, готовя еду, это обстоятельство сильно прибавляет беспокойства. Готовишь, готовишь, а оно все застаивается в холодильнике. В связи с нежеланием Вали есть мясное от меня «поселилась» в доме версия, что писем Л.Толстого Валечка начитался, перечитал.
– А, может, просто совпало, – произнес Валя.
…Вчера (что стало совсем часто по субботам и воскресеньям) заявился Олег, конечно, взять у отца денег. Пользуясь случаем, Валя послал его за тяжелыми продуктами – за мукой, картошкой, за молоком, за цыплятами — тоже: от бульона-то с вермишелью Валя не откажется никогда…
И вдруг я слышу: «Цыплята хорошие, я хоть и перестал быть плотоядным, уже месяц мясного не ем…». Это говорил Олег.
А я-то, дура, бегала тут по нашим отвратительным продуктовым магазинам – искала отечественные сыры,— потому что твердые импортные – все резиновые,— чтобы Вале угодить.
Идиоткой родилась, идиоткой и умру; и, вроде, не такая уж, совсем, идиотка – а врут мне на каждом шагу. И, когда убеждаешься в этом, кажется, что под видом «щажения» об тебя вытирают ноги. И обидно становится тоже как-то по-детски.
Руки ни к чему не лежат, и сама себе кажешься никчемной.
Чтобы сорокатрехлетний болван не пил, отец унижается сам ( говоря, что мяса ему не хочется) мучается, подвирая, используя принцип «святой лжи», мучает жену. А «мальчик» один раз поможет на складе, неделю «болеет», а когда деньги нужно у отца взять, может дважды в сутки через весь город за ними принестись. Хорошо живем! Выходит, что 38 лет я терплю «стилистику» этой первой Валиной семейки. Пьяница–мать Олега ведь тоже не дает о себе забыть, никогда не знаешь – свободен ли ты даже от ее телефонных звонков, почему-то она считает себя вправе ( ведь сорок с лишним лет они в разводе!) звонить Вале, когда ей приспичит: за их квартиру долг погасить, починить соседскую дверь, сломанную по пьянке Олегом…
«Повезло» нам с детьми… Наташа же тоже по-своему, глобальной своей самостоятельностью, распоряжается нашей жизнью, моей душой — уже точно. А теперь, когда Ваня вырос, самостоятельности ее, естественно, не хватает. И сальто нужно делать, чтобы мальчишка учился и в то же время в страшную российскую армию не попал. Иначе зачем паспорт мальчишке не российский, а панамский. Зачем на всю жизнь ему Панама? Зачем? Любимого мальчонку, на руках выношенного с младенчества, у меня отняли… а хама, пьяницу, который в свои 40 лет меня 40-этажными ругательствами оскорблял, жизнь мне упорно навязывает. Терпения на такое не хватает, держать в руках себя – теперь не хватает сил.
…Из чужих неприкосновенных пяти миллионов В. уже выпросил у Вали два. Вот уж этого, казалось, совсем нельзя было ожидать. Когда я возмутилась (постфактум, конечно, услышав об этом!), Валя начал на меня орать. На нервной почве, конечно. Я тоже не выдержала, заявила, что и то, и другое – подлость, а что мной они играют, как пешкой. И в этом есть доля правды: никто им такой газеты в таких условиях не сделает, кроме меня. Газета же – главный козырь в делах В., при всех его контактах, главная подпорка его репутации, репутации фонда, в коем мы с Валей, кстати, так сказать, не записаны, во всяком случае, мне об этом совершенно ничего не известно, хотя Мироненко всегда говорил : «Как приятно с Вами, Галина Георгиевна, работать».
…Г-н Филиппов, от которого б. «Ленинка» и министерство культуры не могли в течение нескольких лет избавиться, но избавились, наконец, подложил под госсобственность мину замедленного действия. Его уже в РГБ нет, но Положение об РГБ, которое составлял он и, видимо, подмахнул Женечка Сидоров, будучи мин. культ., не обязывает министерство культуры и не дает ему прав контролировать, кого директор этой, особо важной, библиотеки берет себе в замы по науке. В данном случае взят мошенник и жулик, правда, с дипломом диктора филос. н. Собираюсь выяснить, кто был его руководителем при подготовке диссертации и некоторые другие сведения об этой непотопляемой в кадровом смысле персоне.
В Минкультуре говорят, что в глаза его не видели, что директор библиотеки г-н Егоров никому из министерских новичка не представлял, что контролировать деятельность библиотеки может только г-н Черномырдин. Так и живем!
В Минкультуре пытаются поправить, отредактировать по сущностным пунктам ныне действующее положение. Но… «контора пишет», если подзаконный акт и будет когда-либо переделан, мы, видимо, уже не сможем этого узнать.
Б. Ленинке много лет подряд не везет, словно заколдованное это место. А меж тем «устаканивается» среди людей убеждение, что остатки ценностей таким образом скоро потекут из библиотеки налево, тихо, шито-крыто. Когда-то еще государство при каком-нибудь благоприятном стечении обстоятельств для культуры в связи с этим спохватится…
Во главе страны все-таки должен стоять очень образованный человек, хотя бы образованный чиновник, который не станет подписывать Положения или еще что-нибудь подобное без ответственной юридической экспертизы.
Как отвратительно положение вещей, с которым я сейчас так плотно, так непосредственно, так «неожиданно» столкнулась: казалось, недавно сменили дурного, негодного директора на годного. На годного ли? Никто не задается этим вопросом, но в замы-то берет новый директор столь сомнительную персону.
Свободное копирование
