6
Чем дальше вглубь лесного массива, тем больше топливных ресурсов. Изучаю и сопоставляю даты:
10 июня – Светлана подаёт на развод.
15 июля – я якобы даю письменное согласие. Суд нас заочно (для меня) разводит.
19 августа – жалуюсь в прокуратуру на беззаконие.
30 августа – Светлана обращается за отменой развода.
2 сентября – суд заочно (для меня) и беззаконно отменяет развод.
5 сентября – решение суда направлено в прокуратуру.
6 сентября – прокуратура (немедленно! А до того три недели помалкивала) сочиняет беззаконный отказ на мою жалобу. Но отправить его мне забывает.
16 октября – я получаю этот отказ.
Вы что-нибудь понимаете? Я – нет. Выходит, что уже полтора месяца: со 2 сентября и до 16 октября – моя вновь обретённая супруга стыдливо молчит о привалившем мне нечаянном счастье. Я, понимаешь, заработав непосильным трудом кой-какие малые денежки, набравшись сил и долгов (последние преобладают), опять вынужден лечиться пьянством от бессонницы и спермотоксикоза – и это в то время, когда госпожа Леньшина не только официально и публично заявила о своей мечте утешиться в моих объятиях в качестве жены, но столь же официально этот статус обрела – и помахивает теперь перед любопытными носами свидетельством о браке. Как я недавно – паспортом со штампом о разводе. Впору, задрав штаны, бежать за шампанским. А новый избранник, Дмитрий Вячеславович Мохначёв, выходит, нежданно для себя покинут? Рвёт, надо думать, в отчаянии волосы на самых интимных деталях организма! Это ж, получается, теперь и он рогоносец. Как иначе можно истолковать обращение его возлюбленной в суд о возвращении в лоно прежней семьи?
Господи, да какой же я дурень! Я ж в надзорной жалобе простодушно указал, что к делу приобщено поддельное, якобы от меня, заявление. А жена юрисконсульта Фильчакова служит в том же банке, что и Светлана. Вряд ли банковская этика и банковское начальство особенно горячо приветствуют склонность своих служащих к изготовлению подложных заявлений. Сегодня в суд, а завтра?..
Страшно подумать, чего можно ждать от такого банкира завтра. Вот тебе, Коржов, и несложная разгадка вспыхнувшего вновь большого чувства.
И прокуратуру я поставил в затруднительное положение. Она же, хоть и бедненькая, но государственная, обязана была реагировать по закону. Проверить, и всё такое. Отмена решения, да по таким основаниям, как нарушение всех до единой процессуальных норм – это ж страшный удар по репутации судьи. Признание непрофессионализма, если не хуже. Вот почему изобретается нехитрая двухходовка.
Неважно, что прокурор не видит: за первым беззаконием, которое он обязан был пресечь, последовало второе. Которое он тоже обязан был пресечь, стой он действительно на страже Закона. Однако, по его мнению, будучи попранным дважды, Закон именно благодаря этому якобы восторжествовал! После чего прокурор с чистой совестью смог ответить на мою жалобу: Разводом недоволен? Так вот же, отменили твой развод, успокойся. То есть если меня пинком свалили наземь, а затем пинком же подняли стоймя, то, выходит, я, без всякого для себя урона, возвращён в исходное положение, так что неча жаловаться!Минус на минус дал в итоге плюс – как в школьной арифметике. Не чувствует прокурор – или не хочет чувствовать? – разницы. Считает, что жалобщик Коржов обязан сполна удовлетвориться ситуацией, в которой он законным образом разведён с женой, которая, однако, столь же законным образом оказалась вновь за ним замужем.
Поистине, там, где возможно всё, там уже ничто не имеет значения. При этом над судьёй Чижиковой Г. М не каплет – сплошной happy end! Точка.
А вот и не end. И уж, конечно, не happy. И даже не точка. Или, попытаюсь пошутить; это теперь легче, нежели тогда: точка ру. По-нашенски, то есть, поставленная точка, по-расейски. Басманный суд столицы уж не в Александрове ли проходил стажировку и набирался передового опыта?
Свободное копирование
