24
Всё смешалось в доме Облонских, как говаривал Михаил Афанасьевич, цитируя Льва Николаевича. В своих неуклюжих попытках разобраться я обнаружил вдруг, что геометрически картинка представляет собой четырёхугольник. Есть же и у Мохначёва жена, не один я такой обиженный на белом свете!
Как раз решался вопрос о лишении его родительских прав на сына от первого брака. Об этом он сам мне рассказал, правда, без подробностей. Плакал в голос – значит, видимо, считал себя уязвлённым. Но за что лишали, не сказал. Может, и ни за что – мне это было неинтересно. Знаю я нашу хвалёную юстицию. А вот с Леной, второй его женой и матерью маленькой дочки, мне вдруг захотелось пообщаться.
Можете воспринимать это, как бредовый бред. Я сам первый плюну в глаза тому, кто считал меня в то время психически нормальным. Может, внешне и выглядел терпимо, поскольку последнее время всегда выглядел так херово, что все привыкли, однако вёл себя, как внезапно спятивший колобок. Впрочем, а что в этой ситуации можно предпринять кроме глупостей?
В самом деле, рассуждал я, и рассуждал, как мне казалось, вполне здраво: на кой ляд принимать деструктивные решения и тем далее множить зло и несчастья? Имеем в условиях задачи двоих взаимно и безудержно влюблённых, плюс двоих же отвергнутых ими супругов. Почему бы не решить эту задачку по остаточному принципу? Скажем, уважить столь пламенную любовь, благословить её, коль уж случилось такое невиданное счастье, и дать ей, большой и чистой, флаг в зубы.
Дима предпочитает встречаться не со мной, а с моей женой? А мне тогда кто же запретит оказать его жене встречное внимание? Разве не могли бы мы с Леной, как отработанный в горниле чужих страстей материал, слепить и для себя хоть что-нибудь, пусть убогое и второсортное… из того, что было, слепить, способ известный. Как изволил кратко, но ёмко сформулировать чернявый изобретатель самого лапидарного поэтического жанра, “Сегодня в сексе всё важнее бартер”. Я ж на многое не притязаю. А неистребимая склонность бессмысленно всё экономить и здесь проявилась!
В этой, на грани бреда, теории удовлетворительно разрешались и многие другие вопросы. – Дети? – Обобществим, пусть дружат. А что Светлана старше Димы на пять лет, так сейчас это, судя по всему, для них несущественно, а потом, когда проявится, можно же будет и назад разменяться.
Мне явственно померещилось, что так занимающая меня задача имеет изящное и экономное, если не сказать: идеальное – решение. Не через скандал и мордобой, и даже не через компромисс, для меня всегда тягостный, а посредством всеобщего консенсуса. Улавливаете разницу? Компромисс – это когда все проигрывают, а вот консенсус – наоборот. Предстояло только выяснить мнение Лены, а для этого – сначала с ней познакомиться.
Собственно, познакомиться следовало по многим причинам.
Интересно же узнать, какой женщиной пренебрегли ради твоей жены. Жаль, если совсем уж никчемуха. Тогда и достоинства Светланы меркнут в сравнении. Далее, почему бы не уточнить для начала позиции сторон, играющих страдательную (в грамматическом смысле) роль. Возможно, даже сблизить их – как родственные в каком-то смысле. Кому вредит сближение позиций?
Увы, в свои шахматы я играл всё хуже, а Лена, тоже финансист, явно была незаурядной женщиной, знала себе цену и, в отличие от меня, хладнокровно сохраняла здравый рассудок. В первом разговоре по телефону она спокойно объяснила мне, что всё и так знает и что лично для себя никаких проблем не усматривает. Обсуждать, стало быть, нечего, а встречаться – незачем. Между нами ничего общего.
Ох, как задело меня её высокомерное, презрительное спокойствие! Никакой угрозы она не чувствовала, это было очевидно. Или относилась к той продвинутой части молодёжи, для которой в принципе верность – не ценность. Особенно если соперница замужем и, вследствие этого, ноги периодически раздвигает, но сесть на шею не стремится и на монополию не претендует.
Что ж, в последнем случае девушка права. Мужик, успешно гуляющий на стороне, да ещё и управляющийся со своими обязанностями дома – стоит ли чего-то большего желать в эти нестабильные по всем параметрам времена?!
– Зря Вы, Лена, так гордитесь. Зря уклоняетесь от встречи. Ведь мы с Вами теперь в какой-то мере почти как родственники, – пытался я увещевать её. – Как это: ничего общего? Разве наши супруги нас не сблизили? У нас ведь даже микрофлора гениталий теперь общая, неужели и это не считается?
Разумеется, мои резоны не подействовали. Первый разговор оказался навсегда последним, и, не будучи прирождённым садистом, больше никаких попыток с ней связаться я не предпринимал. Она, естественно, тоже – даже когда вскоре навсегда утратила последние основания для своей высокомерной самоуверенности.
* * *
Но кое-какие последствия телефонная беседа имела и, значит, не была абсолютно бесполезной. Не скажу, потому что не знаю, в каком звене передаваемая информация была так произвольно искажена. Но уже назавтра Светлана запальчиво обвиняла меня в том, что я угрожал заразить Лену Мохначёву венерической болезнью. Завидная скорость обмена конфиденциальными данными, хотя и не без сбоев!
- Да Лена вроде и не собиралась со мной спать. А если бы и надумала, где б я, спрашивается, взял ту болезнь, родненькая ты моя? Это ж не я, а ты, подруга, резвишься на стороне. Будем надеяться, что только на одной стороне, так что причудливый пышный букет, голубая мечта венеролога, мне пока не грозит.
Я не нуждаюсь в оправдании и не раскаиваюсь в своём хамстве. Это надо родиться в год Свиньи, быть Леньшиной и Близнецами, чтобы с такой лёгкостью очевидные факты переименовывать в домыслы, чтобы затем так же легко и бездоказательно их отрицать. Мне следовало дождаться, пока меня пригласят свечку подержать – это, можете хихикать, её подлинная, заявленная вслух откровенно издевательская позиция. Так что можете самостоятельно отыскивать семь отличий хрена от редьки.
Но и Дмитрий, даром что, как и я, рождён под знаком Овна, категорически отрицал даже теоретическую возможность того, что, очевидно, не только уже случилось, но и теперь продолжается. Позиции партнёров были надёжно согласованы, а вопиющее неправдоподобие сочиняемых ими отмазок любовников не смущало, потому что, поглощённые друг другом и общими честолюбивыми служебными замыслами, они попросту не придавали мне значения и столь малую величину в расчёт не принимали. Отмахивались. Походя отрекались друг от друга. Лена Мохначёва благоразумно держалась в стороне. Все остальные, кому что-то было известно – а известно было, как потом выяснилось, всё и всем! – соблюдали молчаливый нейтралитет.
Не отрекаются, любя? Что ж, послушайте талантливо исполненные якобы в последний раз романтические бредни неувядаемой королевы эстрады, моей ровесницы Аллы! Эти двое отрекались друг от дружки на диво легко и свободно, не терзаясь зряшными угрызениями. Отрекались приватно и публично. Не сознавали, как мне казалось, всей гнусности ситуации, в которую сами себя загнали. Не считали свои взаимные отречения проявлением низости с обеих сторон, предательством и поруганием вспыхнувшего между ними трепетного чувства.
Или, что скорее, не признавали за мной равных с ними прав на чувства и страдания. Надуть рогатенького – что может быть забавнее! Лгать опасно только равному, потому что можно схлопотать перчатку в рожу. А какая может быть дуэль с лицом низкого, подлого состояния? Разве трудно оное лицо просто высечь на конюшне? Или просто проигнорировать.
Свободное копирование
