Любовь номер три. Катёнок - 1

Глава 7. Любовь номер 3. Катёнок

      Наслаждайся жизнью с женой, которую любишь,

      во все дни суетной жизни своей.

                (Екклесиаст, 9; 9)

      - Господи, вот вам жизнь! Да разве её хоть чуточку поймёшь?

      - А вы и не старайтесь. Просто сделайте вид, что вы всё понимаете.

            (К. Воннегут, Колыбель для кошки)

      1

      Вечером 23 февраля Малышку увезли в роддом. Эту ночь я провёл без сна в квартире тестя. Ему, в то время главному врачу города, регулярно докладывали о ходе процесса по телефону.

      Около шести утра нелёгкий процесс завершился ожидаемым желанным результатом. Но широко трепаться о прибавлении в семье я пока не стал. Только Светиной подруге Лене сообщил, да Толику Савину. Они вместе со вчерашнего вечера ждали новостей в общежитии.

      А через три часа я сидел, не в силах справиться с неудержимо расплывающейся от счастья, то есть совершенно, как вы понимаете, дурацкой, рожей на подведении итогов социалистического соревнования. Важные были итоги, предсъездовские. Очередной судьбоносный, как и все предыдущие, съезд КПСС открывался завтра, во вторник. И мой цех имел все шансы быть победителем. Привычку, знаете ли, не так просто преодолеть. А хорошую привычку и одолевать не хотелось.

      Как бы не так! Размечтался, дурень, в один день заполучить все радости!

      Замечательный у меня был народ. Но и уроды встречались, хотя и не часто. Одну красавицу пришлось даже недавно уволить по статье за прогул. Эта девица оказалась для бригады явным, неисправимым браком: врала, бездельничала, спала в сортире на стульчаке. А теперь ещё и прогуляла несколько дней. И, что самое весёлое, в оправдание принесла больничный лист с диагнозом: отравление парами серной кислоты. На производстве, разумеется, отравили примерную труженицу.

      А суть веселья в том, что ни она, ни выдавшая ей документ знакомая струнинская врачиха по невежеству даже не подозревали, что в наших условиях отравиться парами серной кислоты в принципе невозможно, ибо не даёт она достаточно паров. Скорей уж парами компота отравишься в заводской тошниловке!

      А потом, оно кому-то надо – иметь хреновые показатели по производственному травматизму, особенно когда никакого травматизма не было? Нет, ребята, ни заводу, ни цеху, ни мне лично – никому оно было не надо! Что ж, мы сами решили разобраться. Отдали листок на экспертизу, которая показала вздорность диагноза, а поскольку за изобретательной красоткой Викой к тому времени числилось немало других отличий, я немедленно выгнал её с работы. На абсолютно законных основаниях, с согласия и одобрения народа и профсоюза. Поскольку всех достала.

      Вот это цеху поставили в вину при подведении предсъездовских итогов. Исключили вообще из соцсоревнования. Зря я запальчиво выступал там, ехидно вопрошая, с каким счётом мой цех проиграл. Ни с каким. Сняли – и всё.

      Вы, детки, хоть догадываетесь, где в те времена располагалась совесть эпохи? Если нет, придётся помочь: совестью эпохи, а также, по совместительству, её умом и честью являлась Коммунистическая партия, КПСС. Та самая, которая “за всё в ответе”. Та самая, которую писали и произносили с большой буквы. Чьи самопрославляющие лозунги вгрызались нам в мозги со стен и крыш, в радиопередачах и на газетных страницах, а также с больших, средних и малых экранов, цветных и чёрно-белых. Та, чей съезд, как нетрудно догадаться, “в обстановке всенародного подъёма” торжественно открывался завтра.

      - Поймите, Виктор Михайлович, почему я обращаюсь к Вам. Потому, что вопрос лежит в нравственной плоскости. Ну кто б меня, скажите, осудил, если бы я принял этот больничный листок, не придираясь? Я не медик, я не химик, а подписи с печатями на нём настоящие. А будь и поддельные, так я же не криминалист. Заводу пришлось бы отвечать за рост травматизма, оплачивать этой деве её прогул. Получается, не постой мы за интересы завода, не прояви бригада принципиальности – победа и знамя наше. Ведь никаких других претензий к цеху не было, и по всем производственным показателям мы безусловно первые. Мне кажется, решения, подобные тому, что состоялось сегодня, не просто вредны, потому что подталкивают к сокрытию язв. Они, считаю, несовместимы ни с человеческой, ни, тем более, с партийной моралью. Что этим решением хотели выразить профком и администрация, я сам не понял, и поэтому, конечно же, не в силах разъяснить их странную позицию своим подчинённым. Помогите!

      Слух о прибавлении в моём семействе уже стихийно разнёсся по заводу, так что мне от Виктора Холмогорского, секретаря парткома и, заодно, смотрителя-хранителя снежных вершин морали, достались не только клятвенные обещания внимательнейше отнестись к действительно непростой ситуации, в которой, конечно же, партия непременно разберётся и даст свою принципиальную оценку, но и личные от него поздравления. А я в ответ от всей души поздравил его с открывающимся завтра съездом.