12
Бабушка, хоть и молилась, и крестилась, и праздники церковные блюла, была по сути скорее язычницей, нежели христианкой. Знала все травы и коренья, заговоры, заклинания и приметы. Мои мелкие недомогания: то горло заболит (перекупался до синевы), то животик (обожрался зелени в чужих, никогда никем не огораживаемых садах) – она снимала чуть ли не одним прикосновением. А вот вывести мне бородавки на руках поручила своей подруге Полине, такой же ведунье, и даже заплатила ей деньги: один дореформенный рубль; это больше, чем полбуханки хлеба, но меньше, чем один рыболовный крючок. Та пошептала что-то, повязала над моими бородавками узелки на выдернутой из платка нитке – через неделю я и места не мог указать, где еще недавно те бородавки росли.
А еще у бабушки было замечательное чувство юмора. Вот две ее байки в сокращенном и, конечно же, не дословном моем пересказе. Дословно карабутский говор невозможно передать ни средствами русского языка, ни украинского. Ну хотя бы суть донесу.
Первая: Мать на Рождество ушла затемно в церковь, а сын слез с печи – и к окну. А на окне стынет праздничный кисель из сухофруктов: его там принято разливать в миски и есть ложкой. А в киселе самое вкусное – застывшая крахмальная кожица. Соблазн!
Возвращается тихонечко мать и застает дивную картину: перед красным углом, под теплящейся лампадой стоит голыми коленками на глиняном полу сыночек, чадо ее ненаглядное, бьется об пол лбом и молится громко и искренне:
- Господи, я знаю, что есть Ты на свете. Так не оставь в беде бедного раба Твоего, прости мне мой грех и сотвори чудо: пока мамка не вернулась, натяни на кисель шкурку!
Вторая: – Явился Иван (мне дед, а ей – супруг) на побывку. Радость-то какая! Почитай всю ночь радовались, а утром я печь растопила и думаю: дай-ка я деду кашу сварю из той чудной крупы, что он привез. Да что там крупы, на чугунок только и хватило. Парится в печи каша, дух приятный, а все никак не разваривается. Горох, тот уже упрел бы давно, а эта, заморская, никак. Ну, а когда проснулся мой Ваня, было мне от него без поста разговенье!..
Если кто не понял, поясняю: категорически не одобрил дед самодеятельную попытку приготовления каши из кофейных зерен, которые он привез аж из Амстердама, чтоб попотчевать благоверную невиданным напитком.
Весь столярный инструмент деда был заграничным. И вся мебель в доме – его руками и этим инструментом. Не понимаю, в кого это я такой косорукий.
Свободное копирование
