8
Возвращаюсь в свои шесть-семь-восемь лет.
…Тем временем в трех километрах от шахты затеялось строительство нового поселка и новой шахты. Никита Хрущев дважды за короткий срок сокращал армию, вот и хлынул в Донбасс народ в недоношенной военной форме. Туда же комсомол слал своих рекрутов, преимущественно женского пола. Народ жил в палатках и сам себе быстро строил бараки и собирал щитовые финские домики. В награду за энтузиазм шахты назывались комсомольскими: Волынская, Львовская, Киевская… Нашу назвали Запорожской-Комсомольской, а поселок получил имя Новый Городок. Там соорудили клуб с толстенными колоннами у входа, а также школу с высоким парадным крыльцом, ведущим к навеки заколоченной парадной двери.
Меня особенно впечатлял магазин. Он был роскошным; пожалуй, чрезмерно роскошным – даже для шахтеров. На эмалированных лотках лежали горы черной и красной икры, брикеты инжира и фиников. В витринах громоздились рассчитанные на вечное хранение отлитые из твердого шоколада торты сталинской архитектуры. Рядом лежали сталинские же папиросы “Герцеговина Флор”. Я, с сопливого детства влюбленный в сыры, которых в дом никогда не покупали, ходил туда их нюхать и видел, что не покупают их не только мне. Покупались обычно килька, хамса и селедка из бочек, бобы в томате, плавленые сырки, слипшиеся карамельки-подушечки – и водка, водка…
В этом вот поселке родители получили в 1955 году квартиру о двух комнатах, да не в бараке, а в двухэтажном новом доме. Очень вовремя получили, потому что в апреле родился Володя.
Я к этому времени непонятно каким образом, без чьей-либо помощи выучился читать и был поглощен этим занятием без остатка. В семье книг не было, и я выпрашивал их у соседей, забивался в угол, чтоб никому не мешать – и читал, читал. Первыми моими книгами были “Сын полка” В. Катаева и толстый том Пушкина с “Золотым петушком” и “Русланом и Людмилой”. Понимал я гораздо меньше, чем умел; строки: “…падут ревнивые одежды // на цареградские ковры” еще много лет не говорили мне ровно ничего, зато, сравнивая нумерацию страниц и глав поэмы, я сразу научился и арабскому, и римскому счету.
Может, дело в том, что у меня практически не было игрушек. Зато ещё дошкольником я записался в поселковую библиотеку, а летом и в карабутскую, чем изумил юную (тогда) и симпатичную (до сих пор) библиотекаршу Нину Кирилловну, да так, что она до сих пор готова вслух восторгаться своим самым активным за все времена читателем.
