ххх
О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины
Изба - старуха челюстью порога
Жует пахучий мякиш тишины.
Вместе с деревней, мне кажется, мы потеряем все человеческие ощущения. В городе- все другое. Городская дорога не может задуматься о красном вечере - там его просто не будет видно. Изба-старуха... Ведь не скажешь: дом-старуха... Челюстью порога... Так и видишь это: как она жует пахучий мякиш... (это хлеб горячий из печи, который ты разломил).Тишина и хлебный мякиш...
Пахучая тишина и пахучий хлебный мякиш могут быть опять только в деревне... Как хорошо, что поэт родился в деревне... Родился бы в городе, и ничего бы такого не написал... Городское - все другое...
Все гуще хмарь,
В хлеву покой и дрема,
Дорога белая узорит скользкий ров...
И нежно охает ячменная солома,
Свисая с губ кивающих коров.
Так и представляешь себе темный хлев: там коровки и теленочек, тычутся своими мокрыми мордами в подставленныеруки, как бы нежно целуя тебя... Милая деревенская скотинка, любимая крестьянами и названная самыми ласковыми именами за молоко, которое они отдают и взрослым, и маленьким. А за это им дан покой и дрема. Интересно у Есенина: не корова охает, когда жует ячменную солому, а нежно охает сама золотистаясолома, свисая с губ кивающих коров, благодарящих хозяйку, хозяина и всех, кто за ними ухаживает. И все это Бог дал человеку как дар - совершенно бесплатно: живи, работай, благодари Творца, молись и готовься к жизни, которую не выразить никакими словами, но она есть , и манит нас и зовет... а здесь только какое-то подобие той жизни, но все равно, как хорошо...
ххх
Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озерных кроясь,
Железной ноздрей храпя,
На лапах чугунных поезд?
А за ним, по большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребенок?
Не мы ливсе куда-то бежим.... Только зачем нам так бежать, кого и что догонять.... Зачем нам этот чугунный поезд, мы же все из живой плоти.
Милый, милый, смешной дуралей
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, чтоживых коней
Победила стальная конница?
Нет, не победила. Железо никогда не победит трепещущую плоть, Богом созданную.
ххх
Но и все ж отношусь я с поклоном
К тем полям, что когда-то любил.
В те края, где я рос под кленом,
Где резвился на желтой траве, -
Шлю привет воробьям и воронам
И рыдающей в ночь сове.
Город задавил нас камнями и машинами... Единственная отдушина - храм Божий, он хоть и каменный, но сколько в немвоздуха... Божьего тепла. И страшно подумать, а вдруг настанет такое время, что не будет ни полей, ни лесов, ни кленов, ни воробьев, ни сов, рыдающих в ночи... а одни каменные громады, и среди этих камней живые человеческие души, созданные по образу и подобию Божию, и утратившие этот образ и подобие в природе, которую Бог сотворил столь совершенной, чтобы она давалапокой душевный и телесный и радовала глаз. Кому же мы тогда будем посылать свой привет, каким птицам? К кому воззовем из своих каменных мешков, в которые сами себя замуровали? Только к Богу. Он для нас Свет, Тепло и Любовь. Может быть, остановимся, опомнимся и перестанем копать, рыть иуродовать эту Божью землю, которая уже никогда не родит такого чудесного поэта, как Сергей Есенин. Не будет березки - и поэт не появится.
Город, город, ты в схватке жестокой
Окрестил нас как падаль и мразь.
Стынет поле в тоске волоокой
Телеграфными столбами давясь.
И самое страшное:
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.
Свободное копирование
