Ххх
Когда я впервые увидел картину Глазунова “Сто веков” и Государя, держащего на руках цесаревича Алексия, я понял, что царь сам, своими руками, несет сына на заклание, подобно Аврааму. Страшно мне стало от осознания той жертвы, которую Государь принес за Россию. Эта жертва должна быть вечно в памяти русских людей, и образ царя, несущего сына на вытянутых руках, никогда не должен быть вырван из памяти нашего сердца. Когда обходил однажды царь с цесаревичем на руках казачье войско, то казаки, глядя на Алексия, плакали, и шашки качались в их мозолистых руках….
ХХХ
Эти милые две буквы,
Что два яркие огня
В тьме осенней, в бездорожье
Манят издали меня.
Зажжены они в воротах,
Что в чудесный мир ведут,
Мир, где только гости с неба,
Духом чистые живут.
А.Н. Майков.
Был я как-то в гостях у Татьяны Константиновны Тропаревской, с которой моя мама одно время работала в Хамовнической детской больнице, и увидел у нее книгу в очень красивом переплете, на котором красовались всего две буквы - К.Р., обрамленные цветными листиками и цветами... Татьяна Константиновна подарила мне эту книгу: я открыл её и не мог оторваться: рассказывала она о Москве, о Кремле, в основном о солдатах и солдатской жизни... а я все думал: кто же написал такие чудесные, сердечные и душевные стихи? У меня было несколько томов энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, и вот как-то, листая словарь, я увидел фотографию под папиросной бумагой, под которой было написано - Великий князь Константин Константинович (бравый военный в эполетах, с орденом и светлым открытым лицом). Читаю про него и вижу в конце статьи его стихотворение, подписанное инициалами К.Р. - Константин Романов.
Я так обрадовался, что у меня есть его книга, что долго не мог прийти в себя, и ещё несколько раз её перечитал. А потом увидел ещё одну его книгу в букинистическом магазине, так же красиво изданную, но со стихотворениями других лет, - купил её, и я меня стало два тома К.Р. А затем я встретил его двухтомник с замечательной трагедией “Царь Иудейский”, и стал молиться об авторе. Позднее прочитал, что сыновья его - Иоанн, Игорь и Константин - претерпели мученическую кончину в Алапаевске 18 июля 1918 года вместе с Великой княгиней Елизаветой Фёдоровной.
Читаю его заметки о том, как в 1879 году он приехал в Москву: “По обычаю, по приезде поехали поклониться иконе Божьей Матери. Вокруг широкого крыльца ожидала нас и приветствовала радушным “ура” толпа народа. Войдя в часовню, положив два земных поклона, приложились к образу, и снова поклонившись в землю, я услышал церковное пение, а по выходе слева мой слух снова обдало “ура” народа. Приятно было чувствовать связь, казалось, несуществующую, между народом и их князьями.” А вот ещё одна заметка, четверг, 9 мая. Коронация Николая II: “Долго, долго тянулось шествие. Вот остановка: это царь с царицей молятся у Иверской...”
Неужели настанет время, когда это повторится, неужели будет царь и будет его въезд на Красную площадь на белом коне, будет шествие и будет его остановка с царицей у Иверской часовни, и будет громоподобное “ура”.
В лунном кружеве украдкой
Ловит призраки долина.
На божнице за лампадкой
Улыбнулась Магдалина.
Улыбнулась санитару Царскосельского госпиталя Сергею Есенину, провидя его встречу с великими княжнами Ольгой, Анастасией, Татианой и Марией... Послушайте...
В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Березки белые горят в своих венцах,
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.
Где тени бледные и горестные муки,
Они тому, кто шел страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благословляя их к грядущей жизни час.
На ложе белом, в ярком блеске света
Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть...
И вздрагивают стены лазарета
От жалости, что им сжимает грудь.
Все ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладет печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.
22 июля 1916 г.
Я смею утверждать, что это стихотворение пророческое, оно написано ровно за два года до их расстрела в подвале Ипатьевского дома.
В багровом зареве закат шипуч и пенен. В этом багровом и красном зареве есть что-то страшное, пенится и шипит - кровь царственных мучениц, великих княжен Ольги, Анастасии, Татианы и Марии, вопиет к небу, пролитая за нас и за Россию.
Березки белые горят в своих венцах. Великие княжны - горят в своих мученических венцах!
Поэтический дар Есенина позволил ему это прозреть, и у него вырывается
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.
Икона святой равноапостольной Марии Магдалины висела в лазарете, так как она была покровительницей Царскосельского госпиталя.
Свободное копирование
