ххх
Многие выросли без отцов после войны. Помню в хамовническом храме за ящиком стояла Антонина Филипповна, она как-то поглядела на меня нехорошо и назвала “рокоссовцем” . Я вначале не понял, что это значило, но потом догадался. Во время войны солдаты и офицеры из дивизии Рокоссовского, останавливались на ночлег в московских квартирах, а потом рождались “рокоссовцы”. Ошиблась Антонина Филипповна насчет меня, да что же, всякое бывает, не обижаюсь я на неё, много она делала для храма, да, кажется, потом и прощения у меня просила.
ххх
Степь да степь кругом
Путь далек лежит
В той степи глухой
Замерзал ямщик...
Когда эту песню пели соседи или её передавали по радио, мама вспоминала папу и плакала, а мне так становилось её жалко, что я не мог на неё смотреть и стоял рядом горем убитый.
Замерзал ямщик... Мама почему-то была уверена, что папа именно замерзал... и замерзая, погиб. Эта песня всегда была для нас потрясением... Папа погиб при освобождении Калуги в конце декабря, когда стояли сильные морозы, поэтому и замерзал... замерзнув для нас навечно.
И лишившись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу отдавал наказ:
Ты товарищ мой, не попомни зла,
В той степи глухой схорони меня...
А жене скажи, слово прощальное,
Передай кольцо обручальное...
Плачем мы, бывало, с мамой, и я никак её не могу успокоить, да и сейчас пишу и плачу... Наплывает эта песня на меня и несёт в те годы, когда папа был не так далеко по времени от нас... Война только что кончилась, все воспоминания и скорбь по нему были очень живы. Только недавно он ушел, ещё дверь за ним как будто не закрылась, ждет, когда он вернется и закроет её за собой. Несмотря на похоронку мы его ждали всю жизнь, даже когда никакой надежды не оставалось, когда мама стала старенькой и я немолодым. Это чувство, видно, было в нас неистребимо, мы ждали, что вот-вот он придет и сядет пить свой недопитый чай, будет нам улыбаться и шутить, возьмет меня на руки... как на той вечной фотографии, на которую я сейчас смотрю.
Не ушел бы папа навсегда, может, я не наделал бы необдуманных поступков, была бы мужская рука надо мной, и маме со мной было бы легче. Папка, папка, лежишь ты в Калужской земле... Замело твою могилку снегом, замерзла она, как ямщик в той песне, и нет от тебя уже ни ответа, ни привета... только степь да степь кругом, путь далек лежит, в той степи глухой замерзал... мой папка... А мы стоим с мамой над могилкой и поёёём панихиду: Со святыми упокой Господи моего папу, которого я почти не помню, а мама очень хорошо помнит, и эту память о нем каким-то чудесным образом вложила в меня. Стоит он передо мной и говорит: “Садись на трехколесный железный велосипед, и я тебя покачу по нашему длинному коридору”. Так всю мою жизнь и катит, а я заливаюсь радостным смехом: папка живой и всегда со мной... и никогда от меня никуда не уйдет, и никто его у меня не отнимет ни в этой жизни, ни в будущей...
А песня всё звучит и звучит над замерзшей степью...
Степь да степь кругом...
ххх
Монах из нашего храма, отец Владимир, часто бывает в Калуге у родственников. Заходит на братское кладбище, так как знает, что там похоронен мой папа. А по возвращению приходит к нам в алтарь и всегда передает мне от него привет.
Последний раз он был там на День Победы в 1997 году: на огромном поле епископ и человек двадцать священников служили панихиду по павшим воинам. Было очень много народа: все молились и пели “Вечную память” (и не было никаких гармошек, как в наш приезд с мамой, и не дай Бог, чтобы такое повторилось).
Погибшим воинам нужна наша молитва, наша любовь, наша память!
Свободное копирование
