14/III 66. Читаю, т. е. перечитываю, В. Розанова – «Опавшие листья». Что за преступная, гнусная, грязная книга. Все мне в ней мерзко: антисемитизм, антигерценизм, помешательство на поле, церковность, царизм… И вдруг, среди гноя, такое понимание любви или стиха… Удивительно.
И очень меня интересует эта форма.
21/III 66. Раиса Давыдовна принесла мне на подпись обращение группы писателей – кому? забыла! – с просьбой дать нам Синявского и Даниэля на поруки.
Я подписала: дело правое. Но – боже! как малограмотно сочинено это послание. «Процесс над»… Одна фраза такова, что не доищешься смысла… Писатели здесь совершенно на уровне тех бюрократов, которые против них выступают. Глухота к слову поразительная. А говорят – редактировал Кома.
24/III. Вечером была Раиса Давыдовна с букетом пионов и букетом рассказов о том, как кто подписывал нашу бумагу. Всего 63 подписи.
Отказались: Мотылева, Алигер. Ну, разумеется. Я удивлена, что им предлагали.
Потом еще подарок: музыка с 12 до 1 ночи: Рихтер, исполняющий Шостаковича.
Все эти дни занималась Дневником. 38-й, 39-й расшифрованы, но требуют дальнейших комментариев история Майслера, история Мирона. Пишу с упоением[1]. Хочу доделать эти 2 года и дать машинистке.
Свободное копирование
