Из деревни мы вернулись в какую-то субботу. Очень приятно было вернуться домой, побывать в церкви и посидеть в столовой комнате при освещении лампадкой. Налетов почти не было; были единичные, которые сбрасывали пару бомб на железную дорогу через Неман. Зенитная артиллерия мост спасла. В некоторых складах удалось получить кое-какие продукты — все магазины были закрыты.
В воскресенье был хороший, ясный день, в церкви совершалась служба; на службе был я, жена и младший сын Игорь. Старший дежурил дома у радио. По возвращении домой нас встретил старший сын Георгий и, запыхавшись сообщил, что красные перешли польскую границу и занимают Кресы (восточная часть Польши), — куда входило Гродно. Оставаться нам здесь нельзя, надо уходить в первую очередь в Литву. Но как добраться? Не имея средств для передвижения, так как после немецких налетов все было парализовано. Вся надежда на то, что Епископ от красных должен уходить и как-либо примощусь и я. Епископ заявил, что найдется место в автомобиле только для меня, и отъезд состоится через час. Остается вопрос открытым: как же поступить с семьей. Единственная возможность поездки есть машина Владыки; нанять никого нельзя, так как местные крестьяне проезжающих обстреливают, особенно польских поселенцев, так называемых осадников-поляков, присланных из центра Польши, на земли, принадлежавшие раньше русским помещикам. Домой я не шел, а бежал, как угорелый. Жена вышла встречать меня, решили мы, что я никаким образом не должен оставаться, а уходить от красных. Детям не говорить и что они пойдут меня провожать, а там, Бог даст, как-либо увидимся всей семьей. Так оно и вышло. Ушли, в чем были, не взяв ничего. Это прошло, но забыть это невозможно. Многие потеряли семьи, но Господь мою семью сохранил.
Вечером мы были уже в Друскениках. Рабочие мои перевезли нас на другой берег Немана, утром нас обнаружили пограничники литовские; назад не отправили, хотя потом стали возвращать. Приют нам оказал ксендз. Их всех заинтересовало то, что я имел работы на другом берегу и по моему распоряжению были доставлены материалы (цемент и железо) на их берег. Ксендз какую-то сумму дал. Можно было бы иметь, кроме цемента и железа и дерево, но недолго послужили лодки и катеры, провалились донья. Раньше я сказал, что после того, как мы очутились в Литве, конечный пункт того времени был Тарнов. Из полученных денег от ксендза я частично поделился в тяжелую минуту с теми, для которых я был человеком и офицером Императорской армии — это староста и князь Друтцко Любецкий. Между Литвой и Тарновым прошел тоже отрезок жизни со всякими случаями: несколько дней мы пробыли у ксендза, жена что-то помогала по хозяйству, благодаря чему мы имели питание. В один день пришла машина и литовцы решили отправить нас обратно к красным. Никакие просьбы и ссылки на то, что мы имеем паспорта Нансена, не помогали. Просил я отправить нас в район Сетвалок, куда не прийдут красные, а придут немцы. Как будто бы на это соглашались, но в действительности поехали в сторону красных. Опять переживания, переживания. Не доезжая 5-6 километров до переправы через Неман, мы встретили остатки отступающей польской армии; здесь были все роды оружия, здесь были офицеры всех чинов. Командующий 3-м Корпусом застрелился; здесь было и наше духовенство Гродненской Епархии. Вернулась обратно машина с нами и в первом поселке нас поместили в хате, поставив часового. Жаль было смотреть, на младшего сына, которому было 5 лет. Через пару часов явился майор Литовской армии, бывший офицер Русской Армии. Первый вопрос был: где тут путешествующие, почему здесь часовой, которого сразу же выставил, и очень мило поговорил. И на душе стало легче. Сказал, что нам принесут ужин, который никому в горло не шел. Завтра будут выданы пропуска и мы можем отправляться в Ковно, как свободные люди. Поляков отправляли под конвоем, много было лошадей, повозок и различных экипажей, благодаря которым мы добрались к вечеру в Ковно.
В Ковно мы отправились в церковь, где совершалась вечерня, после вечерни остались, как говорят, на мели. Как решить вопрос с ночевкой? Тут нас выручил церковный староста, полковник Енглер, предложив остановиться у него, где был оказан милый прием.
Пробыли мы у него несколько дней, пока нам всем было предложено поехать в курортное место Бершраны, где будут и комнаты, и обильное питание. В Ковно была довольно большая русская колония; было не мало казаков, но, к сожалению, часть была самостийников. Были заработки на том, что мы, русские, имели возможность ездить свободно в город. Поляки этой возможности не имели и обращались с просьбой что-либо заменить на доллар, платя за это до 10 процентов от полученной суммы. Среди нас было несколько священников, которые совершали богослужения.
Свободное копирование
