Приземлилась Петина семья сначала в Южной Родезии, которая к тому времени уже называлась Зимбабве и которая чуть было не стала их конечной остановкой.
Вообще-то они в Южную Африку собрались, и в Зимбабве заявление на въездные визы в южно-африканское посольство подали, а в ожидании виз жили в Хараре, в небольшой дешёвой гостинице. В те далекие годы это был еще один путь попасть в Южную Африку, потому что в России тогда страну апартеида и расового насилия еще на дух не переносили и ни консульства, ни уж конечно посольства южно-африканского в стране доживающих советов не было.
Времени свободного было много, денег не слишком, так что развлечением было по улицам ходить и витрины разглядывать.
Во время одной из таких прогулок Петя набрел на небольшой антикварный магазин, где в витрине выставлено было старинное и коллекционное оружие. Стоит ли удивляться, что оторванный от любимого дела он буквально застыл перед витриной. Хозяин — португалец вышел посмотреть, кто этот незнакомец превратившийся в соляной столп и они разговорились. Всё, что к Петиной специальности относилось он на 5 или 6 языках объяснить мог, а для связки и школьно-институтского английского хватило.
Через несколько минут разговора португалец понял какое сокровище ему случайно бог послал. Магазин был рассчитан на богатых коллекционеров оружия, а такие еще водились в то время в Зимбабве, хорошие же специалисты, тем более по старинному оружию, в стране почти повывелись и на следующий же день Петя, несмотря на отсутствие документов и туристскую визу, был принят на работу.
И опять стало казаться Пете, что вот оно — его место на этой планете. Зарплата была хорошая, хозяин помог квартиру в белом районе снять, жена была под боком. Начал он уже вид на жительство в Зимбабве и паспорт выправлять, но судьба совсем другой поворот выковала и связано было это опять таки с перестройкой, только на этот раз с Зимбабвийской.
В бывшей Родезии народ под мудрым руководством уже давно чего-то строил — не то социализм с африканским лицом, не то черный капитализм, но все было, как при всякой перестройке — цены росли, налоги росли еще быстрее, а инфляция все прибавки съедала. Да и еще одна беда была. Видимо они там все-таки африканский социализм строили, потому что всё стало, как в бывшем СССР — пустые прилавки, очереди, никем не конвертируемая валюта.
Короче говоря Петю все эти черные перестройки совсем доконали и, с разбухшей от желчи печенью, упаковал он чемоданы и решительно пересек границу с ЮАР. На мосту через Лимпопо их с женой сначала зимбабвийские пограничники остановили — с ними было нетрудно договориться, оставил он им все свои сохранившиеся и теперь уже ненужные доллары (зимбабвийские разумеется) и на другой берег направился.
«Вы кто?» — спросили его на южно-африканской стороне.
«Я Петя! А это моя жена» — наверное ответил он.
«А куда вы направляетесь?»
«В Южную Африку! Хочу тут жить».
«Ну уж ладно, идите!»
Был такой разговор или не было, но в Южную Африку они попали и не знаю уж как добрались до Йоганнесбурга, где мы и встретились в Berea, где жило большинство тогдашних нелегалов из России.
Наверное нужно сказать, что разговор на мосту вполне мог иметь место. Время было такое. Пограничники тогда еще были белыми, а год был 1991, то-есть канун конца белой власти. К этому времени герметизм африканеров в Южной Африке дал здоровенную трещину. Поняли они наконец, что черных в стране в пять раз больше и что за Национальную Партию — партию белых — чёрные голосовать не будут. Поняли они тоже, что приезжающих в страну эмигрантов, неважно откуда — из России или Болгарии, не выгонять, а стараться оставить нужно — они какие никакие, а белые. В общем в это время большая поблажка нам эмигрантам была.
С этого момента легенда о Пете кончается и начинают разворачиваться события свидетелями которых мы были сами.
Свободное копирование
