Что же касается меня, то я для него был вешним льдом — выдержит или провалится? Его опасения были связаны с успехом фильма «Председатель». Пырьев боялся моей «заземленности».
Когда я во время репетиций прикоснулся к характеру Митеньки Карамазова, то буквально не спал ночами, ожидая пробных съёмок. Начались сумасшедшие дни. Я в своём старании переигрывал страшно. Пробы были судорожные, надрывные, выхлестнутые. Но Пырьев поверил в меня, в мои силы, и я был утверждён. Этот безумный и прекрасный, противоречивый и цельный, жуткий и светлый, бешеный и тихий, развратный и детский внутренний мир Дмитрия Карамазова надо было постичь мне и сыграть.
Я пришёл домой после утверждения на роль, взял роман «Братья Карамазовы» и положил его рядом с изголовьем, понимая, что теперь не расстанусь с ним до конца съёмок.
С какой стороны подступиться к этой трагической фигуре? В рецензии на спектакль Московского Художественного театра «Братья Карамазовы» в 1910 году известный критик того времени Н. Эфрос писал об игре Л. Леонидова, гениального исполнителя роли Мити: «Да, то была воистину душа, сорвавшаяся со всех петель, выбитая изо всякой колеи, налитая до последних краёв смертельным ужасом, каждую минуту умирающая в исступлённом отчаянии, пьяная всеми хмелями, отравленная всеми ядами, какие скопил «дьявол водевиль» — жизнь человеческая!»
С чего начать? Что главное в этой работе? Ведь каждая новая роль для актёра — это белый лист. И прежде чем провести первую черту, ты должен ясно представить себе характер, придумать его, нафантазировать. Но здесь я стоял перед разъярённым океаном, который клокотал, ревел, буйствовал, и мне предстояло переплыть его или утонуть. Характер Дмитрия был страстно и сострадательно выписан Ф. М. Достоевским. И мне не нужно было ничего придумывать, мне нужно было нырнуть поглубже в это бездонное море.
Мир героев Достоевского так выпукло-точно вылеплен, так достоверно и индивидуально, так зримо-конкретно, так обжигающе близко они стоят рядом с читателем, что их воспринимаешь как реально существующих земных людей. И когда актёры берутся за воплощение этих характеров, то перед ними открываются такие сложности, такой кажущийся на первый взгляд хаос поступков и чувств, что разобраться в этих джунглях — сложнейшая задача. И эту необыкновенно сложную и запутанную задачу надо решать.
Шекспир даёт возможность, исходя из общечеловеческих трагедий, проблем, тем, различно истолковывать характеры Гамлета, Отелло, Ричарда III. Шекспир открывает безграничное поле для фантазии, решений, трактовок.
Достоевский же горячечно конкретен и национален. Здесь не придумаешь, не отступишь. Его надо понять и захлебнуться им.
Достоевский, наверное, самый жестокий и в то же время самый гуманный художник. Он не приукрашивает своих героев, он предельно искренен в желании разобраться во всех их слабостях. С решимостью хирурга он вскрывает душевные гнойники, показывает самое низкое и преступное, всю меру падения, на какую только способен человек. И это продиктовано не патологической страстью к душевным язвам, но желанием преодолеть многодикое зло. Это бесстрашное исследование человеческой души внушает в конечном итоге веру в жизнь.
Я начал читать, читать, стараясь погрузиться как можно глубже, сколько хватало моего дыхания. И чем дольше я читал, тем больше запутывался и в характере, а главное, в том, как играть. Со страниц романа поднималась трагическая, безудержная, почти безумная фигура Дмитрия Фёдоровича Карамазова. Уже в первом появлении в келье у Зосимы, где собралась вся семья Карамазовых и где должны были выяснить сложные отношения между Дмитрием и Фёдором Павловичем Карамазовыми, он очень резок и неожидан в своих проявлениях.
" — Позвольте, — неожиданно крикнул вдруг Дмитрий Фёдорович…».
" — Недостойная комедия, которую я предчувствовал, ещё идя сюда! — воскликнул Дмитрий Фёдорович в негодовании…».
" — Бесстыдник и притворщик! — неистово рявкнул Дмитрий Фёдорович».
" — Ложь всё это! Снаружи правда, внутри ложь! — весь в гневе дрожал Дмитрий Фёдорович».
«Он не мог более продолжать. Глаза его сверкали, он дышал трудно».
И чем дальше и глубже вчитываешься в строки, тем яснее видно, как лихорадочно, неистово, надрываясь, живёт Дмитрий Карамазов.
Как сыграть, как передать весь накал, весь пожар, в котором горит этот беззащитный человек? И, подхлёстнутый этим неистовством чувств, я начал на съёмке пытаться передать карамазовский безудерж. Естественно, я искал логику, мысль, мотивы поведения, но во внешнем выражении внутреннего мира я старался точно следовать роману. Я кричал, неистово рявкал, дрожал в гневе, трудно дышал и т. д.
Свободное копирование
