Получили 4 письма — рекордное количество писем, полученных нами за один раз. В их числе оказалось ожидаемое мною письмо от нашего камышинского соседа Тарараева. Он пишет, что наша комната и, по-видимому, наши вещи в полном порядке. Правда, Широковы хотели занять ее, но это им во избежание неприятностей сделать не посоветовали. Тарараев получил 3-х комнатную квартиру — что они только будут делать втроем в такой громадине. Должности убывших заняты, в том числе моя капитаном с Севера, с Гремихи. Мой бывший начальник майор Осповат месяца два тому назад демобилизовался, его должность пока не занята (ждет меня — шучу). У них там на сверхсрочную службу, в частности на должности радистов, набирают девчат — не хватало еще такой бордели в армии. Его письмо сняло с меня груз забот о наших вещах.
Из письма Таниной мамы узнали, что Гена сейчас снова в Союзе, в Житомирской области. Он сообщил матери, что ему придется служить 4 года. Возможно, это маневр Гены, которым он хочет отделаться от Вали, он жил перед армией с ней как муж с женой. Гена написал ей, что она может быть свободной ввиду длительности его службы. Валя собирается уходить от Таниной мамы, где она обосновалась. Во всём этом всё же прослеживается подлость со стороны Гены. От Вали Тане тоже есть письмо, являющееся образцом бессвязности. Даже удивляешься, что в наше время молодая девушка, окончившая не один класс, может так писать. А может быть она была в расстроенных чувствах? Да простит ее Бог! Танина мама болеет. Бабушка, как всегда, практична, логична и кратка (не в пример некоторым молодым).
Сегодня Петя снова показал свой нрав. Я собрался ехать в Ольгино и мне понадобился помощник в лице Сомова, но, по-видимому, потому что я не соизволил у него об этом спросить заранее, что Сомов ему антипатичен, что он боится, в случае чего, побеспокоить свой покой («может, придется везти кого с аппендицитом»), что он вообще нехороший человек, он запретил ехать Сомову. Я смолчал, но моему терпению приходит конец. Я ведь тоже могу устроить ему такую жизнь, что он будет кипеть и дрожать от злости ежеминутно. Сейчас меня от этого удерживает аттестация, которую он в черновике уже написал. Он даже намекнул мне, что за эту аттестацию наверняка получит бутылку рома. Долго ему придется ее ждать. На Петином примере я также прочувствовал, до чего отвратительна мелочная злобная опека, патологическая педантичность. Кое-что и у меня есть из этого. Поистине, пока сам на собственной шкуре не испытаешь, не поймешь других. В этом отношении надо брать пример с моего камышинского начальника еврея Осповат. Тот не был мелочен, не замечал мелких промахов подчиненных, не портил по пустякам ни с кем отношений, сеял доброту среди своих сослуживцев. Это не легко делать, но к этому надо стремиться. И главное — поменьше заботиться о своем самолюбии, своей персоне, особенно если речь идет о больном человеке.
С момента нашего прибытия на Кубу буквально на глазах, особенно после национализации магазинов, начали исчезать из магазинов и те немногочисленные товары, какие у них еще были. Создается впечатление, что действует чья-то злая рука. Говорят, что контра связывает всё это с нашим здесь пребыванием: мол, были американцы — были товары, нет американцев, есть русские — нет товаров. Например, нельзя купить уже ром, тем более за 5 песо, о мускатели я уже не говорю. Натурального спирта в аптеках не достать. И остается нам пить только одно — алколин. И наши его попивают. А без питья, как я в этом сейчас убедился, жить «холостякам» здесь очень и очень трудно, только в вине можно утопить свою скуку, досаду, неволю. Нельзя уже сейчас купить в магазинах хороших брюк, красивую рубашку, бархат, который моментально исчез, стоило русским на него набросится. Даже открыток с видами Кубы нет. Говорят, что в Гаване последнее время возникли большие перебои с продуктами питания — это после того, как правительство взяло в свои руки снабжение Гаваны продовольствием, отстранив от этого частников. Пострадало при этом тысяч 20 частников, правительство же не смогло их полностью заменить. Отсюда и перебои, и недовольство. Положение становится всё хуже и хуже. У меня создалось впечатление, что народ не сможет долго терпеть всё это. Не будь здесь нас, Кастро, пожалуй, пришлось бы туго, я уже не говорю о нашей ему помощи всевозможными товарами, без чего он обанкротился бы очень быстро. Нужно учесть при этом, что здесь свержение правительства — в порядке вещей. Правда, они уже многое переняли у нас, в частности, как кормить народ обещаниями, как создавать органы контроля, насилия. К тому же, говоря официальным языком, революция здесь всё же глубокая, а не обычный правительственный переворот. Хотя наши здесь говорят, что Кастро поддерживают одни только шаромыжники — люмпен-пролетарии, крестьяне и часть молодежи, но ведь эти шаромыжники составляют большую часть населения. Крестьянам же Кастро, как когда-то Ленин, дал (пока что) землю.
По радио передали, что в Ираке восставшие военные захватили Касема, быстренько устроили над ним судилище, приговорили к расстрелу и немедленно привели приговор в исполнение. Оперативно! Безусловно, в таких случаях не стоит медлить: они поставили народ перед свершившимся фактом. Пока неизвестно об ориентации нового правительства. Случай с Касемом еще раз подтверждает слова Наполеона о том, что «от великого до смешного один только шаг». В социалистических странах это обычно происходит после смерти повелителя. А жаль! Но такова наша диктатура, именно диктатура, а не демократия. Не может быть демократии в той стране, где верховная власть захватывается пожизненно, где носитель ее находится вне критики и накладывает на государство печать своих личных качеств, своих недостатков. В условиях такой «демократии» любой ловкий проходимец, захвативший власть потому, что он ловчее других, выдает потом себя (или его выдают) за мудрого руководителя, и только после его смерти выявляется его подлинное (чаще подленькое) лицо.
Свободное копирование
