Опоздание к прошлому. Глава 22
НОВЫЙ ДОМ
Как болят спина и руки!.. Я с трудом встаю с колен, распрямляюсь и с удовольствием оглядываю, отциклёванный мною только что, угол паркета. Никогда не думала, что приведение в порядок своей квартиры, своего дома, будет таким трудным, но радостным делом.
Скоро неделя, как я ночую в пустой новой квартире, мою и чищу каждый уголок после строителей, которые, к сожалению, именно у меня устроили себе бытовку. Ванна, туалет загажены, на кухне в раковине и на полу пятна краски, паркет в комнате и в коридоре отциклёван машиной плохо, весь в щербинках, грозящих занозами. Уже декабрь 1968 года, а батареи еле тёплые. Холодно... Ужас! И всё это в, так называемой, новой квартире нового дома!
Сашка устал убирать в первый же вечер «въезда» в новый дом и предоставил мне свободу корячиться одной. Какое счастье! Ещё один аргумент в пользу предстоящего полного разрыва с ним. Но ни он, ни Александра Фёдоровна об этом ещё не знают. Я по-прежнему с ними мила и храню своё решение в тайне, хотя цель – квартира на моё имя – в ноябре 1968 года уже достигнута.
Смотрю на стоящий в углу, свёрнутый чёрно-жёлтый палас, подарок Александры Фёдоровны нам к новоселью, на её раскладушку, и слышу глухой ропот собственной совести. Заглушить этот ропот может только очередная, уже совсем нестерпимая, выходка Саши. А пока, попив чаю, я опять склоняюсь с циклей, метёлочкой и совком над полом. Работаю и вновь вспоминаю все перипетии жизни с Сашкой в поисках доказательств моего права на свободу...
В конце февраля 1968 года мы с Сашей развелись. Бракоразводный процесс в суде был весёлым фарсом. Над нашей перебранкой в зале смеялись посетители, еле сдерживалась от смеха судья, но, учитывая «несходство характеров» и обоюдные «обвинения в неверности», ей пришлось нас развести. Сашка великолепно сыграл роль оскорблённого мужа, и, выйдя из здания суда, я радостно поздравила его с отличным актёрским дебютом и расцеловала.
Но вскоре мой сокровенный план чуть не сорвался. В день, когда я должна была идти на очередной экзамен зимней сессии, я колотила в закрытую на щеколду дверь нашей комнаты, умоляя Сашу выпустить меня.
- Нет, – издевался он. – Ты не на экзамен рвёшься, а на ****ки.
- Сашенька, - пыталась я его переубедить. – Ведь ты можешь позвонить в деканат, проверить...
- Не буду звонить. Ты их всех подговорила...
- Саша, поедем на экзамен вместе...
- Не хочу... Холодно... Зимой надо дома сидеть, а то простудишься.
- Ты понимаешь, что делаешь?! – кричу я. – Меня же могут отчислить из института за неявку на экзамены!!
- Пусть... После развода ****овать решила!? Думаешь, если я в психушке был, то дурак, ничего не понимаю? А я умный... Взял и запер тебя...
- Сашенька, никто тебя за дурака не держит! Ты же знаешь, что я должна идти на экзамен! Выпусти меня! Через два часа я вернусь...
- Не могу... Если ты уйдёшь, придётся тебя убить...
Спасла меня уже поздним вечером Александра Фёдоровна. Она заставила Сашу снять с двери, привинченную незаметно от нас щеколду, а, чтобы оправдаться в институте за неявку на экзамен, помогла мне в диспансере получить справку о Сашиной невменяемости для предоставления её в деканат.
Сессию я, в конце концов, с трудом, но сдала. А от досады на Сашку Александре Фёдоровне объявила, что вынуждена снять где-нибудь комнату и там жить, пока Саша не успокоится и не перестанет мне угрожать убийством. Рисковать дипломом я не могу.
- Делай, как знаешь, - буркнула она в ответ. – Ты ни дипломом, ни квартирой не рискуешь. Ты рискуешь Сашиной жизнью...
В этом упрёке я впервые услыхала сердитое предупреждение от Александры Фёдоровны: вступление в кооператив только оформляется и может сорваться от любого моего неосторожного шага. Пришлось вновь надеть «пушистую шкурку киски» и доброй лаской снимать нервное напряжение Саши. «Нужно всё вытерпеть до оплаты первого взноса в кооператив... Терпи!», - твержу я себе.
Свободное копирование
