Криминальная "шалость" - 1

Опоздание к прошлому. Глава 19

                КРИМИНАЛЬНАЯ "ШАЛОСТЬ"

     В тот день я вернулась домой после работы и вечерних занятий в институте поздно. Меня встретила встревоженная Александра Фёдоровна, повела в свою комнату, закрыла за собой дверь и почему-то шёпотом сказала:

     - Сашу час тому назад увезли в милицию...

     - За что?! – удивилась и испугалась я.

     - Не знаю. Следователь хотел с тобой поговорить, но я сказала, что ты вернёшься из института не раньше 12 ночи, так он не стал ждать. Просил  открыть Сашкин сейф, но ключа у меня нет, а ордера на обыск у него тоже не было, и я взламывать сейф не разрешила. Ты не знаешь, что у него там лежит?

     - Примерно знаю... Всякие бумажки, бланки с работы и ампулы с ядом для меня. Он всё время грозит меня убить, если я ему изменю.

     - О, господи! Только этого не хватало!!

     - Не волнуйтесь, Александра Фёдоровна, – пытаюсь я успокоить побелевшую свекровь. – Не волнуйтесь... Это очередная Сашкина шалость. На ампулах написано «Яд», но Сашкиной рукой. Думаю, что ампулы эти с глюкозой, на одной из них осталось, не стёртое до конца, окончание слова – «оза».

     - А патроны ты у него там не видела?

     - Какие патроны?! Нет, не видела. Хотя... Подождите... Может быть, есть коробочка пулек для пистолета из тира!..  Как-то он принёс домой пистолет и сказал, что настоящий. Я, конечно, устроила ему скандал и потребовала, чтобы он отнёс пистолет туда, где его взял, иначе я с ним жить не буду. Ну, как тогда, зимой, с ним поговорила... Он испугался и сказал, что пошутил. Пистолет, дескать, из тира. Ему его дали домой потренироваться. Потом показал коробочку пулек к нему. Но я сказала, что не желаю видеть дома оружие и прошу отнести пистолет обратно. Больше я пистолета не видела. Он сказал, что отнёс его. И коробочку с пульками он мне больше не показывал.

      - Не отнёс он пистолет, Наташа, - сказала Александра Фёдоровна, тяжело опускаясь на стул. – Вчера он отдал мне его на хранение. Говорил, что милиция за ним следит, что его хотят арестовать, но что он такое натворил, не рассказал. Я вызвала отца Саши, показала ему пистолет. Он действительно из тира, только милицейского. Оружие боевое. Сегодня днём отец взял пистолет с собой, разобрал его и по частям выбросил в Яузу. Ах, если бы я знала, где лежит эта коробочка!? Ведь ты не знаешь, как выглядят...

     Наш шёпот прервал звонок в дверь.

     - О, господи! Это, наверное, они вернулись за тобой. Про пистолет ничего им не говори. Поняла?

     - Не волнуйтесь, Александра Фёдоровна. Я всё поняла, - и, собрав волю в кулак, спокойно пошла открывать дверь.

     На пороге стояли двое мужчин: один в милицейской форме, другой - в штатском.

     - Ага! – весело сказал человек в штатском. – Вы и есть Сашина жена, не так ли? – приветливо улыбаясь, обратился он ко мне. – Извините за позднее вторжение, но сейчас в нашем отделении милиции находится ваш муж, и нам надо кое-что выяснить у вас, чтобы понять, правду ли он нам говорит. Если правду, то через пару часов мы вас вместе доставим обратно домой. Согласны? Пожалуйста, поедемте с нами.

     Довольно быстро меня доставили в отделение милиции, привели в маленький кабинет с двумя конторскими столами, и человек в штатском, протягивая мне руку, сказал:

     - Давайте познакомимся. Я следователь по уголовным делам Алексей Сергеевич. Вашего мужа мы кое в чём подозреваем. Вы, пожалуйста, посидите здесь, подождите меня. Я скоро вернусь и всё вам объясню.

     Наверное, я просидела довольно долго, потому что успела вспомнить последние эпизоды своей жизни с Сашкой, пытаясь, хотя бы приблизительно, понять, что он мог натворить...

     Когда я вернулась с ним из Риги, мы стали жить с его мамой. Он по-прежнему работал ассистентом, и, вроде бы, тогда всё было нормально. Потом, Александра Фёдоровна меня прописала у себя постоянно, взяв с меня честное слово, что я никогда не буду претендовать на их жилую площадь. Сашка был этому очень рад, и  почти перестал маме хамить.

     Через пол года Александре Фёдоровне дали новую двухкомнатную квартиру, и мы все переехали из страшного барака сюда. Саша этому тоже радовался, но он в это время стал жаловаться на боли в желудке. Диагноз – язва. Лекарства, строгую диету Сашка принимал спокойно, не протестуя.

     Летом я поступила на вечернее отделение института... Да... Кажется, с осени он и стал нервничать, ревновать меня. Ведь я уходила на работу утром и из-за вечерних занятий четыре раза в неделю приходила домой очень поздно. Тогда-то и начались первые угрозы меня убить. Он бросил работу... Стал опять рассказывать о своих похождениях... Но я на это не обращала внимания,  некогда было. А моё спокойное, дружелюбное отношение к нему его успокаивало.

     Потом он устроился работать в пожарную охрану. Принёс с работы огнетушитель, возился с ним, как с игрушкой... Был спокоен, но чаще стал выпивать.

     Мы с Александрой Фёдоровной уговорили его поступать в институт. Он бросил свою пожарную охрану, стал готовиться. Поступил в Высшую школу профдвижения на заочное отделение по организации культмассовой работы. Потом мы помогали ему писать, а иногда и сами писали к положенному сроку курсовые работы. Ему нравилось ездить на сессию в Ленинград... Говорил, что там почти не занимается, гуляет, а сдаёт экзамены и зачёты легко, потому что за них платит преподавателям.

     «Пошалил» там с одной девушкой. Она даже приехала к нему из Ленинграда жить, потому что Саша сказал, что женится на ней. Бедная девушка! Узнав, что он женат, она очень плакала. Хорошо, что не было дома ни его, ни Александры Фёдоровны. Я с ней спокойно поговорила. Объяснила, что плакать не надо, а надо радоваться, потому что Бог спас её от ненормального. Рассказала о себе, о жизни с Сашей. Кажется, убедила её, и она, успокоившись, уехала. Сашке я ничего не рассказала о приезде девушки, потому что никогда его не ревновала и научилась к его «шалостям» относиться спокойно.

     Он пошёл работать в журнал «Художественная самодеятельность», вновь стал читать мне свои стихи, но не печатался. От этого злился, поругался с кем-то, бросил журнал... Ко мне и маме относился нормально. Только иногда, если опоздаю домой из института на 20-30 минут, встречал злобно, подозревал в измене и угрожал. Тогда-то и принёс пистолет...

Потом мама его устроила работать  в отдел культуры райисполкома, где он работает и сейчас. Начал приносить массу каких-то бланков, что-то подолгу вечерами писал, оформлял... Стал «пропадать» на работе... Говорил, что ничего не успевает, очень много работы, но был доволен. Вся эта канцелярщина ему явно нравилась...