Опереточная и драматическая труппы были в Одессе одновременно два раза: при антрепризе г. Новикова, а за тем и г., Сура в 1872 г. Об оперетке Новикова я уже говорил, воспоминания свои могу дополнить разве несколькими словами о муже Ф. Ф. Козловской -- Лисовском. Он был дирижером оркестра и как артист выступал только один раз в оперетке "Орфей в аду" в роли Орфее, но успеха никакого не имел, хотя прекрасно играл.... на скрипке. Ясно было, что роль Орфее взята им ради solo на скрипке, исполняемой Орфеем в первом акте. Как скрипач Лисовский произвел фурор, но со второго акта как артист -- он был просто невозможен.
Что касается оперетки г. Сура, то о ней я сообщу позже кое-какие подробности, а раньше отмечу еще некоторых из состава драматической труппы. Более других в памяти моей запечатлелась артистка Александра Александровна Мартынова, дочь знаменитого Мартынова. Прибыла она впервые в Одессу одновременно с г. Лентовским. приглашенным для оперетки. Г-жа Мартынова была очень молода и поразила не одного меня, когда разнеслись слухи, что она приглашена на амплуа комических старух. Мы, театралы, не допускали мысли, чтобы такая молодая артистка решилась выступать в ролях старух. И тогда, как и теперь, самым обыденным явлением было видеть на сцене старух в ролях молодых, но никак не наоборот. Дебют г-жи Мартыновой показал, однако, что слухи были основательны. Артистка имела в Одессе довольно крупный успех, но прослужила она там один только сезон, точно также, как и г. Лентовский. В ролях драматических ingenue, в той-же труппе, выступала Надежда Александровна Кузьмина. Г-жа Кузьмина принадлежала к артистической семье; в разные годы и в разных городах мне приходилось впоследствии встречать ее сестер: если не ошибаюсь, одна была на сцене под фамилией Матрозовой, другая -- Коноковой и третья -- Алексеевой. Из всех четырех сестер самой талантливой была Надежда Александровна, служившая, в Одессе. Супруг ее, г. Кузьмин, тоже служивший в Одессе, принадлежал к категории "мужей актрис": он подвизался больше в оперетке, где исполнял незначительные роли и если иногда о нем говорили, то разве в те спектакли, когда на сцене исполнялся канкан. Кузьмин хорошо канканировал и в нем г-жа Корбиель нашла себе достойнаго партнера, в особенности в оперетке "Парижская жизнь".
После опереточной труппы Новикова, подвизавшейся в летний сезон 1869 г., Одесса не знала оперетки до 1872 г., когда ее предоставил Суру г. Милославский. Во главе труппы стояли М. В. Лентовский и Е. А. Корбиель. Г-н Ленювский, прежде чем выступать на сцене, выступил в газете письмом в редакцию.
Письмо это было довольно мило написано. О Лентовском сообщили репортеры, что он выдающийся тенор. Дабы публика не ожидала от него чего-либо особенного, как от певца, она счел нужным письмом в редакцию разъяснить, что он ни тенор, ни баритон и вообще не претендент на голос и если он решился выступать в оперетке, то просто потому, что оперетка теперь в ходу и он считает себя не хуже других, на этом поприще подвизающихся. Это письмо очень понравилось и, благодаря ему, успех артиста уже частью был обеспечен. Дебют г. Лентовского в роли Пикилло (Птички певчие) был удачен: он очень понравился и не столько голосом, говоря откровенно очень недурным, сколько бойкой, непринужденной игрой. За короткое время артист успел стать любимцем публики; особенно он поправился в роли Париса (Прекрасная Елена). Впоследствии г. Лентовский пробовал в Одессе свои силы и в драме, выступая в пьесе "Самозванец Луба", но, несмотря на успех, опытов в драме больше не повторял. Выступал Лентовский и в дивертисменте, но точно также, как теперь выступает г. Соловцов: у последнего имеются "Индюк" и "Поросенок", у Лентовского были: "Касьяна именины" и "Боль ревматизма". С Лентовским я встретился во второй раз в 1876 году в Харькове, где он выступал в труппе г. Новикова, но здесь он выступал уже как гастролер. Пока я знал Лентовского как опереточного артиста в провинции -- он производил на меня прекрасное впечатление: находчивый, остроумный, способный уважать чужое мнение, приличный в спорах, никогда, впрочем, до ссор не доходивших, скромный, талантливый и о себе никогда не трубивший. Когда Лентовский стал антрепренером Московского "Эрмитажа" и мне часто приходилось о нем слышать и читать, как о выдающемся самодуре,-- я долго не хотел верить, что речь идет о Михаиле Валентиновиче; мне казалось, что никакие, даже самыя благоприятные, обстоятельства не могут за короткое время такт изменить человека, но, к сожалению, в Москве в 1884 г. я убедился, что слухи были верны и нисколько не преувеличены. Хотя я с Лентовским в Москве и не сталкивался, но наблюдения мои со стороны в том-же "Эрмитаже" и в манеже, который он временно арендовал, вполне убедили меня, что М. В. Лентовский самодур, не знающий пределов своему самодурству, чему в значительной степени потворствовали близко стоявшия к нему лица. Изменился-ли Лентовский теперь, после того, как фортуна стала к нему спиной, не знаю. Хотя я часто бывал в Москве в последние годы, но о Лентовском ничего не слышал, несмотря на то, что вращался в театральном мире. Иногда проскользнет в "Московском Листке" заметка о гастролях Лентовского в каком-нибудь маленьком городе, иногда там-же извещалось, что звезда Лентовского еще не померкла и он вновь займется антрепризой, но дальше этих известий я ничего не знаю.
Свободное копирование
