В дополнение к сказанному мною о Михаиле Никифоровиче приведу здесь еще несколько черт для его характеристики.
Он способен был сильно ненавидеть, но ненавидел только людей, которые по легкомыслию, расчету или сознательно усвоив себе вредные тенденции выступали против того, что он считал жизненным интересом государства. Если, однако, казалось возможным отрезвить их, он не задумывался ради успеха дорогого ему дела -- особенно если пользовались они влиянием в правительственных сферах -- сделать все возможное, чтобы привлечь их на свою сторону. Таких примеров было немало; приведу один из них, наиболее замечательный: в 1869 году вопрос о классическом образовании находился в самом разгаре, и так как проект реформы средних учебных заведений должен был поступить на рассмотрение Государственного совета, председателем коего был великий князь Константин Николаевич, то Катков решился искать у него поддержки. Казалось бы, после всего, что происходило в 1863 году, когда великий князь управлял Царством Польским, а "Московские ведомости" громили его политику, было бы безумно рассчитывать на успех, но Михаил Никифорович сделал попытку. Свидание с великим князем устроил ему А.А. Киреев. Сам Катков сознавался потом, что приехал в Мраморный дворец крайне смущенный, но великий князь поспешил вывести его из затруднения, начав беседу с самого щекотливого пункта, то есть с своей роли во время польского восстания. "У меня было много недоброжелателей, -- сказал он, -- и самым непримиримым между ними я имел право считать вас; вероятно, вы приписывали мне дурные намерения, но я люблю Россию и дорожу ее могуществом не менее кого другого; если некоторые мои распоряжения казались не соответствовавшими положению дел, то лишь потому, что порицатели мои не знали, в каких обстоятельствах я находился; со временем беспристрастная история раскроет все это и отдаст мне справедливость". Неизвестно, на что намекал великий князь этими последними словами: не на инструкции ли, полученные им из Петербурга, ибо политика государя по польскому вопросу отличалась колебаниями? После непродолжительной беседы на эту тему великий князь перешел к вопросу об учебной реформе и в течение целого часа весьма внимательно выслушивал все, что Катков объяснял ему. Михаил Никифорович вернулся домой с твердым убеждением, что великий князь будет на стороне графа Толстого. Так и случилось.
Свидание это раздражило в высшей степени графа Шувалова. "На днях, -- говорил он Альбединскому, -- перлюстрировано было письмо Александра Киреева к его сестре Новиковой, в котором он извещал ее, что ему удалось примирить Константина Николаевича с Катковым. Копия этого письма представлена была государю, и, признаюсь, я надеялся, что оно сильно его раздражит. И что же? Можешь себе представить, при первом же свидании государь сказал мне: "Я очень рад, что брат Константин виделся с Катковым; обмен мыслей с таким человеком всегда полезен"".
Свободное копирование
