***
В Мурманск приехали в конце ноября. Было очень холодно, дня уже не было, сплошная ночь, правда, не очень тёмная, т. к. кругом белел снег, а на небе сполохи, вроде северного сияния, но не настоящего, его мы увидели позже. Поезд прибыл ночью. Здание вокзала тогда было маленькое, деревянное. Людей набилось битком. В 6 утра всех выпроводили для уборки и дезинфекции помещения и больше не пустили. Приехавшие, в основном бежавшие от голода с юга, с Украины, разбредались, кто имел куда. Но многие остались до 8-9 часов утра, чтобы идти и устраиваться, кто где сможет. Разместились за зданием, где ветер был слабее. Недалеко плескался Кольский залив незамерзающий, чёрный на фоне белого снега. Меня укутали дополнительно в ватное одеяло, усадили на узлы. Брат принёс бутылку кипятка, положили мне за пазуху, чтобы не остыл совсем и меня согревал, Дали большой кусок хлеба тоже за пазуху. Дождавшись 8-ми часов, тоже пошли устраиваться. Постепенно разошлись все, и я осталась одна. Время тянулось медленно, кругом темнота, холод. Я всё ждала, что за мной приедут на оленях, и мы поедем в тёплый дом. Город в то время был сплошь деревянным и состоял в основном из длинных бараков и фибролитовых двухэтажных домов. Рубленые были только на главной улице, в них жило всякое начальство, но это я узнала позже, а тогда, кроме мрачного залива, ничего не было видно.
***
Проводила на вокзал Лёню и Марину. Как всегда после разлуки, очень грустно. Но такова жизнь: приходится жить вдалеке от самых родных людей. Хорошо ещё, что дома мы не одни, с нами Саша с семьёй.
***
Первой пришла мама со слезами на глазах. Работы предлагали сколько угодно, а вот жилья не было – ей одной могли разрешить пожить временно в больнице, но она, конечно, не согласилась. Я немного побегала, подвигалась, т. к. начинала сильно зябнуть. Долго мы были вдвоём, наконец, приехал брат на санях-розвальнях, на которых возили всё, т. к. машин тогда почти не было. Он сначала тоже в районо получил ответ, как и мама: работы сколько угодно, а жилья нет. Кто-то ему посоветовал походить по школам, и он, обойдя несколько, на самой окраине (наз. Жилстрой) познакомился с учителем, который собрался уезжать домой на Украину, т. к. не мог перенести здешнего климата. И вот мы въехали в фибролитовый (из дранок, внутри засыпаны опилки). Комната большая, но совершенно пустая. По середине стоял стол, над ним был железный крюк для лампы, электричества там не было, на этом крюке был подвешен большой перевёрнутый чугун, а под ним стоял и горел примус. Таков был обогрев, а лампа 7-ми линейная стояла здесь же на столе. Стены были покрыты инеем. Учитель ушёл, он у кого-то ночевал, здесь не мог, а мы были рады. Но это сначала, скоро почувствовали пронизывающий холод. И вдруг (как в сказке) вошла какая-то женщина и пригласила к себе. Система в доме была коридорная, и те, кто жил уже давно, кое-как утеплили свои комнаты, построили или поставили в них железные печки. А (неразборчиво), рассчитанные на 2 комнаты, топились из коридора, но ими не пользовались, т. к. кроме (неразборчиво 2 слова) ничего не было. В этой комнате была семья из 6-ти человек. Нам постелили, вернее, мы сами своё постелили на полу недалеко от выхода. Кому нужно было выйти, шагал через нас. Но мы были довольны, потому что согрелись и уснули.
***
Сегодня отдыхала от физической усталости и успокаивалась после разлуки, хотя всё это относительно: на сердце постоянная грусть. Отвлекают домашние дела.
***
На дворе сыро, но холодно, т. к. очень много льда и снега. Жизнь входит в обычную колею, а по наезженной колее ездить привычнее и легче.
