07.03.1892
Москва, Московская, Россия
3
Перехожу к моему знакомству с Белинским. Впервые мы встретились в 1834 или 1835 году у моего университетского товарища Селивановского, сына некогда известного типографщика. В доме его занимал квартиру Надеждин, издатель "Молвы", в которой явились "Литературные мечтания", заинтересовавшие Весь московский читающий люд. В один из приемных дней, вечером, у Селивановского сошлись: я, В.П. Боткин и Н.А Полевой. Последний, по запрещении "Телеграфа", занимался тогда редакцией "Живописного обозрения", издателем которого был типографщик Семен. После чая, перед ужином, вошел Белинский, помещавшийся, если не ошибаюсь, в квартире Надеждина, у которого состоял главным сотрудником. Хозяин и Полевой встретили его, как уже знакомое лицо. Это доказывалось их свободным и шутливым с ним обращением. Селивановский даже трунил над его отпущенными усами, называя их знаком литературного удальства. Белинский видимо конфузился, но был разговорчив и весел. Затем мы сходились в так называвшейся "Литературной кофейне", которую почти ежедневно посещали артисты московских театров и любители чтения газет и журналов, особенно принимавшие участие в их издании. Впрочем, Белинский редко приходил туда, занятый срочною работою у Надеждина. В 1837 году он напечатал первую часть (этимологию) своей "Русской грамматики для первоначального обучения". Я послал отчет о ней к Краевскому, в "Литературные прибавления к Русскому инвалиду" {1837, No 36 и 37.}: в этом отчете отдано должное его труду, особенность и новость которого (по тогдашнему времени) заключалась в том, что значение частей речи выводилось из разложения предложения, иначе: исходным пунктом этимологии полагался синтаксис. Белинский был очень доволен этим указанием: он благодарил меня, что я выставил напоказ именно то отличие его учебника, которое он сам ценил преимущественно и которым его труд отличался от других трудов по тому же предмету {Другой разбор той же книги (К.С. Аксакова) основан на противоположном начале.}. Вскоре после этого мы сошлись еще ближе, благодаря общему сотрудничеству по критике и библиографии в двух повременных изданиях: в "Прибавлениях к Инвалиду" и в "Отечественных записках" первого года (третьим товарищем в том же деле был М.Н. Катков). Сбираясь на переселение в Петербург, Белинский рекомендовал мне вместо себя П.Н. Кудрявцева, еще студента, но уже заявившего себя в литературе повестями, которые, под псевдонимом Нестроева, помещались в "Наблюдателе", когда этот журнал издавался типографщиком Степановым, а редактировался Белинским. За эту рекомендацию я душевно благодарил его: трудно было найти лицо, более талантливое, более знакомое с отечественной литературой и более добросовестное для того дела, за которое он взялся.
Супруга Белинского, Марья Васильевна Орлова, была классной дамой в Московском Александровском институте, где я преподавал русский язык и словесность и, сверх того, занимал должность помощника инспектора классов. Она и некоторые из ее сослуживиц отличались любознательностью, интересовались современной литературой. Я снабжал их "Отечественными записками", "Современником" и другими книжными новостями. Наезжая в Петербург, я большею частию имел притон у Краевского, но, разумеется, посещал и Белинского, который удивлялся моей привязанности к Москве и чаепийству: ни того, ни другого он очень не жаловал. Переписки между нами не было, но в письмах к Кудрявцеву он посылал мне поклоны, как "общему другу" (его и Кудрявцева).
Считаю уместным сказать несколько слов об инциденте или пассаже по поводу разрыва Белинского с "Отечественными записками" и перехода его к "Современнику". Это было крупным событием и сильно взволновало литературную братию, принимавшую участие в означенных журналах. Главным поводом к волнению служило письмо Белинского к В.П. Боткину {От 4 ноября 1847 года (напечатано в "СПб. ведомостях", 1869 г., No 187--188).}. В этом письме он заявил желание, если не требование, чтобы московские сотрудники Краевского огулом отреклись от него и перенесли свою деятельность исключительно в "Современник". Само собою разумеется, что такое желание могло удивить, но не понравиться, так как оно равнялось покушению на свободу лиц, давно вышедших из-под опеки и привыкших распоряжаться своим добром по собственному усмотрению. Какое было дело Грановскому, Соловьеву, Кудрявцеву... до взаимно неприязненных отношений обеих редакций? Они посылали свои статьи в тот или другой журнал по собственному усмотрению. В письме, о котором идет речь, я выставлен как неизменный пособник Краевского, хотя по временам я снабжал и "Современник" своими трудами, которые охотно принимались его издателями, Некрасовым и Панаевым. Впрочем, тревога разрешилась благополучно. Белинский был так добр, правдив и честен, так дорожил истиной, что не мог оставаться долго в тумане самозабвения: он сознал свою ошибку, как следствие болезненной раздражительности, и жалел искренно, что огорчил своим письмом московских друзей.
Дозволяю вменить себе в заслугу два дела, относящиеся к Белинскому: а) собрание его сочинений издано по моему списку, так как список, представленный покойным М.Н. Лонгиновым и переданный мне Н.Х. Кетчером, заботившимся об издании, был исполнен пропусками и неверно-стями; б) по моему представлению комитет общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым присудил выдавать его вдове с дочерью пенсион в 600 рублей.
В 1874 г. по просьбе А.Н. Пыпина, в связи с его работой над биографией Белинского, Галахов написал следующие воспоминания о Белинском, содержащие некоторые факты и сведения, отсутствующие во включенных в данное издание воспоминаниях Галахова:
"Первый раз я увидал Белинского у одного из моих товарищей по университету, Николая Семеновича Селивановского, сына известного в свое время московского типографщика. Это было в 1835 или 1836 г., когда Белинский жил у Надеждина. Кроме Белинского на вечере у Селивановского находились НА. Полевой и А.Ф. Вельтман.
Потом встречался я с Белинским у В.П. Боткина и в книжной лавке Н.Н. Улитина, куда заходили и П.И. Артемьев и Савельев-Ростиславич для чтения новых нумеров "Литературных прибавлений" на 1837-й год, с которого я начал свое заочное знакомство с Краевским и сотрудничество в его издании. После небольшого отчета моего о "Грамматике" ("Литературные прибавления" 1837 г., No 36 и 37) знакомство между нами усилилось.
Когда же Белинский принял на себя в 1838 г. редакцию "Московского наблюдателя", на четвертый год существования этого журнала, начавшегося в 1835 году, тогда и он, и некоторые его сотрудники приходили иногда в кофейную, которую содержал Бажанов, тесть известного трагического актера Мочалова, и которой я был частым посетителем, наравне с другими сотрудниками журналов, некоторыми учителями и актерами, так как эта кофейная помещалась в центре города -- против присутственных мест, позади Охотного ряда. Цель сходок была прочитать новые журналы и потолковать о тех и о других статьях их. Здесь-то впервые увидал я Бакунина, автора философической статьи, помещенной или в первом, или в одном из первых номеров "Наблюдателя" за 1838 г., и Ефимовича, молодого уланского офицера, тоже занимавшегося философией и печатавшего свои философские статьи (очень неважные) в "Наблюдателе" как 1838 и 1839 гг., так и прежних лет, до издания его Белинским. Статья Бакунина произвела впечатление -- на одних же, любителей немецкой науки, очень приятное, на других же, противников всякой трудности содержания и научной терминологии, непривычной их слуху, очень неприятное. Булгарин старался осмеять ее (в "Северной пчеле"), а московский актер и водевилист Ленский, обладавший даром остроты, сложил на нее экспромтом эпиграмму. Осушив бутылку шампанского и держа ее в руках пустую, он произнес перед нами:
В смысле -- так, не философском --С чем тебя сравню я?..
В "Наблюдателе" московском
Философская статья.
Стихам этим смеялись, а Булгарину Белинский отвечал "Журнальной заметкой" ("Сочинения" Белинского, ч. 2, с. 461).
Издателем "Московского наблюдателя" на 1838 г. был типографщик Степанов, у которого он и печатался. За редакцию платил он Белинскому, если не ошибаюсь, 1000 руб. в год (по 80-ти с чем-то в месяц). По крайней мере знаю, что когда по смерти Степанова думал взять издание журнала Улитин (но не взявший его однако), то он назначал за месяц 80 руб. Это я слышал от самого Улитина.
Сделавшись редактором, Белинский предался своему делу так усердно, как он обыкновенно предавался по своему увлечению и добросовестности. Он ожидал успеха своему изданию, преданному интересам знания (преимущественно немецкого) и искусства. Но подписка на "Московский наблюдатель" 1839 года показала ему своею скудностью, что он напрасно надеялся. Публика имела уже любимый журнал -- "Библиотеку для чтения"; другая, меньшая часть публики, подписывалась на "Отечественные записки" и другие петербургские журналы. Белинский увидал, что гонорарий его, как издателя "Московского наблюдателя", мал, и что от издания его остается еще немало времени, которое он может посвятить другим литературным работам. Тогда-то (это было в июне 1839 г.) он вызвался делить со мною отчеты о московских книгах в "Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду" и в "Отечественных записках". Я был очень рад такому вызову, потому что эта журнальная работа производилась мною сообща с М.Н. Катковым, кончавшим или уже кончившим курс в Московском университете. Вдвоем мы не успевали справляться со всеми книгами и книжонками. Таким образом, сотрудничество Белинского в двух означенных петербургских периодических изданиях началось со второй половины 1839 г.
Нововыходящие книги в Москве получал я в месяц раз или два из цензурного комитета при Московском университете. Некоторые, кроме того, собирал у московских книготорговцев. Получив, делил их на три части по числу сотрудников (меня, Каткова и Белинского). Каждый писал частию в "Литературные прибавления", частию в "Отечественные записки", но так, что писавший о какой-нибудь книге в одно издание, не писал уже о ней в другое, а передавал другому сотруднику.
Все получаемые мною книги я вносил в реестр, с обозначением, какие именно книги переданы какому сотруднику и куда он о них пишет. Реестры эти сохранились у меня.
Отъезжая в конце 1839 г. в Петербург, Белинский рекомендовал мне на свое место П.Н. Кудрявцева, бывшего еще студентом. С ним мы и остались вдвоем, после того, как Катков летом 1840 г. уехал за границу".
Дата публікації 05.06.2021 в 11:14
|
Свободное копирование
