Есенин - 5

***

Прямых проявлений вражды к христианству в поэзии Есенина до "Инонии" не было, -- потому что и не было к тому действительных оснований. По-видимому, Есенин даже считал себя христианином. Самое для него ценное, вера в высшее назначение мужицкой Руси, и в самом деле могла ужиться не только с его полуязычеством, но и с христианством подлинным.

Если и сознавал Есенин кое-какие свои расхождения, то только с христианством историческим. При этом он, разумеется, был уверен, что заблуждения исторического христианства ему хорошо известны и что он, да Клюев, да еще кое - кто очень даже способны вывести это христианство на должный путь. Что для этого надо побольше знать и в истории, и в христианстве, -- с этим он не считался, как вообще не любят считаться с такими вещами даровитые русские люди. Пола­гался он больше на связь с "народом" и с "землей", на твердую уверенность, что ,,народ" и "земля" это и суть источники истины, да еще на свою интуицию, которою обладал в сильной сте­пени. Но интуиция бесформенна, несвязна и проти­воречива. Отчасти чувствуя это, за связью, за оформлением шел Есенин к другим. В поисках мысли, которая стройно бы облекла его чувство, -- подпадал под чужие влияния.

В 1917 году влияние Клюева, по существу близкого Есенину, сменилось лево - эсеровским. Тут Есенину объяснили, что грядущая Русь, мечтавшаяся ему, это и есть новое государство, кото­рое станет тоже на религиозной основе, но не языческой и не христианской, а на социалистической: не на вере в спасающих богов, а на вере в самоустроенного человека. Объяснили ему, что "есть Социализм и социализм". Что социализм с маленькой буквы -- только социально - полити­ческая программа, но есть и Социализм с буквы заглавной: он является "религиозной идеей, новой верой и новым знанием, идущим на смену знанию и старой вере христианства... Это видят, это знают лучшие даже из профессиональных христианских богословов". "Новая вселенская идея (Социализм) будет динамитом, она раскует цепи, еще крепче прежнего заклепанные христианством на теле человечества". "В христианстве страданиями одного Человека спасался мир: в Социализме грядущем -- страданиями мира спасен будет каждый человек".

Эти цитаты взяты из предисловия Иванова - Разумника к есенинской поэме. Хронологически статья писана после "Инонии", но внутренняя по­следовательность их, конечно, обратная. Не "Инония" навела Иванова - Разумника на высказанные в его статье новые или не новые мысли, а "Инония" явилась ярким поэтическим воплощением всех этих мыслей, привитых Есенину Ивановым - Разумником.

Не устрашуся гибели,

Ни копий, ни стрел дождей.

Так говорит по Библии

Пророк Есенин Сергей.

Тут Есенин заблуждался. "Инонию" он писал лишь в смысле некоторых литературных приемов по Библии. По существу же вернее было сказать не "по Библии", а "по Иванову - Разумнику".

Есенин, со своей непосредственностью, пере­старался. Поэма получилась открыто антихристианская и грубо - кощунственная. По каким - то соображениям Иванов - Разумник потом ста­рался затушевать и то, и другое, свалив с боль­ной головы на здоровую. Он уверяет, что Есенин "борется" не с Христом, а с тем лживым подобием его, с тем "Анти - Христом", под властной рукой которого двадцать (?) веков росла и ширилась историческая церковь".

По Иванову - Разумнику выходит, что они - то с Есениным и пекутся о вере Христовой. Правда, он тут же и проговаривается, что эта вера им дорога только как предшественница большей истины, грядущего Социализма, который и ее самое окончательно исправит и тем самым... упраз­днит, чтобы отныне мир больше уж не спа­сался "страданиями одного Человека"... нет уж, честное анти - христианство Есенина в "Инонии" больше располагает к себе, чем его Иванов­ская интерпретация.

Не будем играть словами. Есенин в "Ино­нии" отказался от христианства вообще, не только от "исторического", а то, что свою истину он продолжал именовать Исусом, только "без креста и мук", -- с христианской точки зрения было наиболее кощунственно. Отказался, быть может, с наивной легкостью, как перед тем наивно считал себя христианином, -- но это не меняет самого факта.

Другое дело -- литературные достоинства "Инонии". Поэма очень талантлива. Но для наслаждения ее достоинствами надобно в нее погрузиться, обладая чем то вроде прочного водолазного на­ряда. Только запасшись таким нарядом, читатель духовно - безнаказанно сможет разглядеть соблазнительные красоты "Инонии".