1925
Страшный час в судьбах Православной Церкви пробил: умер Святейший Тихон, Патриарх Московский и всея России...
Утром, когда я шёл с панихиды, ко мне на улице подошли простые женщины, и одна из них сказала: "Как же мы теперь жить будем, ведь мы точно крыльев лишились, всех он нас соблюдал!"
Чем же соблюдал паству свою Всероссийский Святейший Патриарх? Чем же был он для Русской Церкви?
Он был её совестью.
В эпоху всеобщего распада, всеобщей лжи, всеобщего предательства, продажности, отступничества был человек, которому верил каждый. О котором каждый знал, что этот человек не продаст правды! Вот чувство, которое было в сердцах каждого из нас. Пред престолом Российской Церкви горела белая свеча. У него не было ничего личного, ничего мелкого, своего, для него Церковь была всё. Вот что объединяло паству в тяжёлые годы потрясения.
После трёх лет недавно я вновь увидел Святейшего Патриарха. Отворилась дверь. Я вошёл в приёмную. Трепет прошёл по моему сердцу. Я увидел перед собой икону -- живого угодника Божия, как изображает их Церковь на иконах своих. Это был образ слова, жития, любви, духа, веры, чистоты. Никакая клевета и никакая ложь, никакая злоба не могли отнять у верующих сердец этой уверенности в духовном величии Патриарха...
Неделю тому назад мне вновь пришлось быть у Святейшего Патриарха в лечебнице. И когда я шёл оттуда, мне вспомнилось то, о чём на этих днях говорилось всюду, -- о папе римском: будет или не будет при его дворе французский посол. Подумаешь, какая честь, какой блеск, какое величие! Как это ослепляет! Ведь внешнее могущество так ослепительно для рабских сердец. И вот маленькая комнатка Российского Патриарха великой Православной Церкви и кровать, покрытая сереньким одеялом, и сам он, старенький, в подряснике, опоясанном широким поясом. И никаких послов, никакого величия! Но ведь и Христос не был во дворце римских императоров. Он не имел где преклонить голову. Так ясно почувствовалось, что здесь Христос, что в этой смиренной, в этой уничиженной обстановке своей великий наш Патриарх -- со Христом.
Я видел Святейшего Патриарха за две недели до его смерти в лечебнице, где он уже не принимал и куда я был допущен только потому, что было важное и неотложное дело, касающееся Крестовоздвиженского храма.
Когда я вошёл в комнатку лечебницы и увидел Святейшего Патриарха, стоявшего около кресла, эта же мысль помимо воли пронеслась в мозгу: "Что будет с Церковью, когда умрёт Святейший Патриарх?"
Когда мы все присутствовали на приснопамятных похоронах Святейшего Патриарха, где тысячи, десятки тысяч людей сошлись для того, чтобы со слезами поклониться его праху, и когда похороны превратились в великое торжество православия, эта мысль владела всеми: "Что будет с Церковью после смерти патриарха?" Почему же возникал этот вопрос, почему каждый чувствовал, что со смертью Святейшего совершается какое-то грозное событие в Церкви? Для многих это было решительно непонятно, потому что Святейший Патриарх Тихон не был для них такой личностью, которая держала бы в железных руках Церковь. И в то же время решительно все понимали и сознавали, что со смертью Святейшего Патриарха что-то рухнуло, что-то делается опасное, что-то ушло такое, что заставляет со страхом думать о будущем Церкви.
Свободное копирование
