Дорога длиною в жизнь - 47

Но жизнь все-таки состоит не из одной работы. В описываемые годы нам пришлось похоронить двух бабушек. О бабе Нине я уже подробно писал. Бабушка Клара ушла через год. Она была уже очень слаба. А Лена еще не очухалась от своих операций, ходить за нею не могла. Как мог, делал сам, купал ее, как ребенка, кормил с ложечки. И хоть немного старался занять ее разговорами.

Для нее трудными были последние год-полтора. При последнем свидании с Володей, она его попросила, когда мне станет совсем плохо, ты забери меня к себе, я хочу, чтобы ты меня похоронил, ты сильнее. А Мишу мне жалко. Ему это будет очень трудно. Это мне Володя рассказал в аэропорту. Но жизнь распорядилась по-своему. Володя с семьей уехали. До последнего часа с нею был я. Правда, Володе просто чудом удалось приехать на ее похороны. Сейчас, когда я пишу эти строки, уже более двадцати лет, как она ушла.

Во время работы в фонде мне дважды пришлось заниматься очень трудными квартирными вопросами для детей.

Больше всего я переживал за Валеру. Они уже ожидали ребенка, а жить пришлось в небольшой квартире у тещи. Правда, достаточно скоро его тесть, как строитель получил однокомнатную квартиру в Северном Бутово, которую и отдали молодым. К этому времени заболела Лена и дополнительная площадь становилась необходимостью.

Денег достаточных не было. Значительную часть пришлось одалживать. Весомый вклад, в какой-то мере в счет взаимных расчетов, внес один Женин однокашник. Но, так или иначе, мы купили двухкомнатную квартиру в том же доме, где уже жил в однушке Валера со своей семьей. Предварительно я договорился с его тещей, что мы производим негласный обмен. Двухкомнатную отдаем Валере с семьей, а себе берем их однокомнатную. Так и порешили. Фактически и по сей день, почти 20 лет спустя однокомнатная квартира считается вроде моей собственностью.

Я начал расплачиваться с долгами. К тому времени у меня, конечно же, благодаря должности в Фонде, был достаточно свободный кредит. Но платить-то все равно надо было.

 После гибели старого шефа и прихода нового руководства, положение старожилов в Фонде заметно осложнилось. Другие ценности. Другие методы и технология. Несколько иные оценки, что такое хорошо, что такое плохо. Были и кадровые перестановки, но меня они не коснулись.

На следующий год в Англию на работу уехал Женя вместе с женой. Первоначально он работал один. Львиную долю зарплаты съедала арендная плата жилья. Особенно трудно им стало во второй год, когда к ним присоединилась и Нино (дочь Теоны от первого брака.) Мы с Валерой пытались оказывать им посильную помощь, но все равно было трудно. Для нас для всех стало очевидным, что если не избавиться от квартирного ига, добиться кардинального улучшения жизни Жене будет невозможно. Стали думать о покупке жилья для Жени. Какие-то маленькие сбережения к этому периоду удалось создать мне. Кроме того, у 11-и человек я одалживал деньги. Я даже лозунг выдвинул, что все друзья и близкие нашего дома одалживают деньги, без всяких процентов, на срок до 5 лет.

Очень активную позицию занял и большую роль сыграл в этих вопросах Валера (с привлечением своих друзей).

Короче к 1998 г. мы с Валерой в основном покрыли нужную сумму. Этот год для Жени оказался знаменательным.

Он купил дом.

Теона защитила в Тбилиси диссертацию и получила работу по специальности. Это была большая редкость для Англии, чтобы и муж и жена, оба получали работу по такой специальности, как математика...

Конечно, жить в английском филиале стало намного легче. Они смогли отдать Нино в платную школу, что сыграло важную роль в ее будущем. С годами, одному Господу известными путями, мы расплатились с долгами и немного вздохнули.

К периоду моей работы в Фонде относится еще один вопрос, едва не сыгравший трагическую роль в нашей жизни.

Уже упоминавшийся Женин однокашник, создал здесь маленький банк. Мы с другом стали там акционерами.

К 94 году этот друг уехал из Грузии. Руководство банком перешло к нам. Мы, как могли, работали и старались развивать банк. Года 4 мы нормально продержались, даже получая из банка небольшой доход. Но к 98-у году грянул гром. Управляющий банком оказался аферистом и по существу, совместно с приятелями из других банков, разворовал все деньги банка. Большим чудом для меня было то, что он не украл те деньги, которые я через этот банк переводил Евгению. Опубликовать, что банк ограблен, мы не могли. Сразу возник бы вопрос: «А Вы где были?!»

Если бы мы решились отдать его в тюрьму, чего требовали наши иностранные вкладчики, еще неизвестно, что бы он там наболтал. Причем вопрос затрагивал еще несколько банков и мог получить слишком громкое эхо.

 Для меня ситуация была особенно трагичной, ибо по распределению функций, именно я отвечал за учет и отчетность, и во время ничего не увидел. Кроме того, задолго до этих событий нам предлагал убрать Управляющего, а я тогда его защитил. Во многом здесь была вина нашей излишней доверчивости.

Решили тушить своими силами. Отняли все, что было у самого управляющего. Потом отдали все, что было у нас . Отняли средства у самых близких людей, которые вошли в наше положение. Одалживали, у кого только могли. Одним словом ситуация была настолько тяжела и страшна, что, да простит меня Господь, я даже несколько раз поглядывал в сторону своего пистолета.

 Самым главным тормозом на таком пути, была боязнь опозорить своих сыновей. Короче мы приняли еще целый ряд экстраординарных мер и начали работать в новых условиях. Но нам понадобилось семь лет работы в суперсложных условиях, пока мы смогли сказать: Все! Эпопея закончена. С долгами расплатились. Свои средства, так или иначе, практически почти восстановили. И бегом ушли из банка. Благо никто этому особенно и не сопротивлялся. А Банк, подобно Бендеровским «Рогам и копытам» хорошо развился и входит в число ведущих банков республики.

Я больше всего времени уделяю среде обитания, фактически в ущерб делам дома и семьи.

В начале моей деятельности в Фонде, произошло два важных для нас события. Во-первых, тяжелая операция у Лены, изменившая в значительной мере весь уклад семейной жизни.

Второе важное событие - это рождение Анечки. Аня росла достаточно своеобразным ребенком. Любила мини-театральные постановки, где сама была и режиссером и постановщиком. И это в три года. Я иногда думал, что это генетика прадеда.

Сначала Аня меня в упор не признавала. Я очень много времени и сил тратил, чтобы как-то сломать эту ситуацию. Очень активно Лена помогала. Но помогло не это, а другое.

Я начал писать Ане письма, когда ей было лет пять.. Она их еще читать не могла. Валера читал. Но эта переписка продолжалась без малого 10 лет. Аня выросла, стала отвечать. Мы с ней выдумывали некоторые игры, моральная составляющая которых, была основой всей игры. Думаю, что это сыграло положительную роль в формировании личности Ани. Короче, мы с ней очень подружились, и нам обоим нравилось общение друг с другом.

Я ей написал более 300 писем. Их потом перепечатали на компьютере, переплели, и Аня хранит три «тома», направленных ей посланий. После моего переезда в Москву, надобность в письмах, как будто отпала. А жаль. Мог сформироваться уникальный материал.

Примерно в этот же период Валера купил на свои, заработанные деньги еще одну квартиру, рядом с той, где жил, и таким образом заметно улучшил свои жилищные условия. Причем, главное здесь было не в этом. Дело в том, что впервые, такой масштабный вопрос был решен самостоятельно. Без участия родителей. Эта покупка послужила крупной исходной вехой, в отсчете материальной самостоятельности Валеры.

Более того, с конца девяностых он неоднократно помогал в трудных ситуациях и мне, и брату, и для лечения Матери.

Должен сказать, что я видел, как некоторые помогают своим родителям. Это почти всегда было связано с заметными унижениями для родителей. Надо было несколько раз говорить, напоминать, потом получать не всю сумму и т.д. Я глубоко признателен Валере, что он помогал всегда очень тактично, по-джентльменски, без напоминаний, точно по библейскому принципу. Молодец! Дай Бог, чтобы у него всегда была такая возможность.