авторів

1427
 

події

194041
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Ivan_Bondarenko » Исповедь несостоявшегося человека - 18

Исповедь несостоявшегося человека - 18

01.06.1974
Стрежевой, Томская, Россия

18

 

Отец Нины не выдержал тягот деревенской жизни, разошелся с женой и уехал, оставив молодую женщину с двумя детьми. Но вскоре Евдокия Петровна, так звали мать Нины, встретилась с человеком, который ей стал любящим мужем, а детям заменил отца. Нина всегда с благодарностью и любовью вспоминала отчима, и было за что.

Прежде всего, он был необыкновенно добрым человеком. Даже когда мать наказывала, отчим всегда защищал и пытался каким‑то образом мирно «разрулить» ситуацию. Герман Алексеевич был из местных, а значит, был первоклассный рыбак и охотник.

В тех местах тайга и река были главными кормильцами коренного населения. Трудно было выживать тем, кто не рыбак и не охотник. Так вот, Герман Алексеевич был рыбак и охотник от Бога. Сразу хочу оговориться, что те охотники не идут ни в какое сравнение с нынешними, для которых это или браконьерство, или забавы ради.

Тайга и река кормили; соответствующее отношение и у населения было к своим «кормилицам». Без надобности никогда и ничего не истреблялось, не уничтожалось, не убивалось. Если для пропитания нужно добыть лося, то, упаси Бог, застрелить беременную самочку или больше, чем необходимо для пропитания семьи.

Соболей Герман Алексеевич ловил только на петли, чтобы не портить мех. Ближе к зиме, погрузив на нарты – так назывались большие сани, которые тащили собаки – немудреную поклажу, уходил в тайгу на промысел.

В тайге у каждого охотника была избушка.

Два слова об избушках в тайге. Если случайный путник или, хуже того, заблудившийся человек набрел на избушку в тайге, он всегда мог там найти спички, сухие дрова, соль, как минимум. Такое правило было у людей: уходишь домой, оставь для других, что у тебя осталось из запасов, вдруг кому‑то пригодится.

Зимой добывали пушного зверя, в основном соболей. Мех этого зверька – это что‑то невероятное, красы необыкновенной, неважно, черный или рыжий, каждый по‑своему красив. Еще мех соболя считался вечным, ему не было износа.

Мех соболей, выращенных в неволе, по качеству ни в какое сравнение не идет с мехом зверушек, выросших на свободе. И вот так, каждый день обход на лыжах всей территории, десятки километров, для проверки петель, капканов.

О лыжах хочу сказать отдельно. Во‑первых, это самодельные широкие лыжи из специальной древесины, чтобы и легкие, и прочные были. Но главное их достоинство было в том, что полозья были подбиты шкурой ног лося, и по ходу движения они прекрасно безо всяких смазок скользили, а на подъеме они не скатывались вниз: жесткий мех служил отличным тормозом.

По весне добытые за зиму меха сдавали за небольшие деньги в потребкооперацию.

Весной – охота на уток. Добывалось их большое количество, с тем, чтобы хватило на все лето.

Хранилось мясо лосятины, уток, рыбы в специальных ямах‑ледниках, в которые зимой засыпался снег, и все лето это был естественный холодильник.

Тайга еще давала людям кедровые орехи, их тоже заготавливали по осени. Изготавливали, так называемые, колотушки, с длинной ручкой и большим поленом на конце, приставляли к комелю кедра и колотили по стволу. От этих ударов перезревшие шишки падали на землю. Шишки собирали, в самопальных машинках прокручивали, просеивали, здесь же, в тайге, калили на костре по особой технологии и уже готовое к употреблению зерно доставляли домой.

Ягоды клюквы на болотах было видимо‑невидимо, хоть косой коси. За день можно было одному человеку, если не лениться, набрать ведер пять‑шесть. А еще в тайге черника, брусника очень сладкая, вкусная и богатая витаминами ягода.

Нина рассказывала: в детстве, прибегая из школы, слышала от матери:

«Дома поесть нечего, вон, положи себе икры (речь шла о черной осетровой икре), попей молока или морса из лесной ягоды и садись учить уроки».

Но это когда в доме поесть «нечего». Еще, «когда в доме поесть нечего», можно было на скорую руку сделать строганину из мороженой стерляди, осетра, муксуна или нельмы. Острым ножом вдоль тушки нарезались тоненькие пластики рыбы, подсаливались, и блюдо готово к употреблению. Кто пробовал, тот вам скажет, насколько это вкусно. Никакие заморские разносолы не идут в сравнение по вкусу с этим сибирским деликатесом. В доме такая рыба была всегда.

Слушая мои рассказы о своем голодном детстве, жена мне говорила, что ничего подобного, по крайней мере, на ее памяти, не было.

Тайга и река кормили – только не ленись и уважай природу. И это правда, Герман Алексеевич к тайге и реке относился, как живым существам: перед охотой и рыбалкой он с ними общался, а уж как, не знаю, – это тайна.

Детям, в том числе и Нине, с малых лет, приходилось помогать по дому. Разделывать дичь, чистить рыбу, перебирать ягоду, таскать воду в огромных ведрах с колодца, хлопотать в огороде, по дому, ухаживать за младшим братом. Работы всегда хватало, гулять особо было некогда.

Может, кто не знает, река Обь славилась, да и до сих пор славится (не все еще загублено), ценными породами рыб – это, прежде всего, осетр, нельма, муксун, стерлядь. Это рыба благородных пород, и икра. да и сама рыба, была на столе у коренных жителей практически всегда. Другую рыбу, типа щуки, язя, налима, сырка складывали в сараях в поленницы, она шла на корм собакам, скоту. Но это все труд, причем тяжелый труд.

Со временем, уже будучи мужем Нины, я говорил Герману Алексеевичу:

«Научите меня охотничьим и рыбацким премудростям, хочу, как Вы, быть рыбаком и охотником».

Он отвечал:

«Нет, у тебя ничего не получится. Тайгу и реку нужно чувствовать, как живой организм, тебе это не дано».

Ну, это он сказал так, чтобы не обидеть, пощадить мое самолюбие. Причина в другом. Я даже знаю, в чем, но не буду озвучивать.

По правде сказать, мне и охота, и рыбалка нравилась, более того, я купил себе хорошее ружье, кажется, ИЖ‑27 – вертикалка, двухстволка, с инжектором. Охотник никакой, а ружье, прямо, как там говорят, не по Симке шапка.

И на охоту ходил, и на рыбалку, но все так, на уровне плохенького любителя. Короче говоря, добытчик из меня не получился.

 

Как‑то нас, меня и двоих друзей, в сентябре на вертолете забросили в тайгу поохотиться на боровую дичь. Мы быстренько обустроили лагерь. А поскольку время было где‑то около обеда, мы решили налегке поблизости побродить по тайге, может, что из боровой дичи подстрелить на ужин.

Набрели на таежную речушку, пошли вдоль нее. Дичи было много. Не скрою, увлеклись и не заметили, как стало темнеть.

Решили: хватит, пора в лагерь. Лагерь мы не нашли. Наступила ночь. Из одежды на нас, в лучшем случае, свитер или пиджак: теплая одежда осталась в лагере. Ладно, спички были с собой. Разожгли костер, но это мало помогало, мы промокли, к вечеру пошел снег.

Кое‑как дождались утра, естественно, никакая охота уже не шла на ум: все мысли, – найти лагерь.

Целый день искали лагерь, поиски ни к чему не привели. Очень хотелось есть, питались ягодами, которые при этом приходилось добывать из‑под снега. Ближе к вечеру разожгли костер, поджарили ранее убитую тетерку, пожевали полусырое без соли и хлеба мясо, тут и вторая ночь наступила.

Холодно, голодно и пока – легкая паника. Уже и не лагерь, а хоть бы к людям выйти. Кто‑то Западную Сибирь назвал краем трех тысячей озер. И, правда, если смотреть с самолета, это тайга, болота, реки и озера.

На третий день поиски тоже ничего не дали. Пейзажи удивительно похожи, выходили из тайги к болоту – вот оно, наше! Обойдем вокруг – нет лагеря! Снова идем в тайгу, выходим к следующему, как нам казалось, болоту, очень похожему на наше – и опять впустую. К концу четвертого дня мы набрели на двоих ягодников. Они прилетели на маленьком вертолете Ми‑1, скорее всего, вертолетчик с женой. Этакое личное такси пилота.

Рассказали им о нашей беде. Они были с райцентра и обещали нам помочь. К себе в вертолет они не могли нас взять, нет места, тем более для троих.

Дали нам банку тушенки, больше у них ничего не было. Оно и понятно, они прилетели на три – четыре часа, естественно, продуктов у них не оказалось. Банка тушенки – это из НЗ (неприкосновенный запас), которая случайно завалялась в кабине пилота.

Пилот попросил нас не покидать это место, чтобы передать экипажу, который прилетит за нами, точные координаты. Еще одна ночь, но уже с надеждой на благополучный исход нашей неудачной охоты.

На следующий, это уже пятый, день прилетел вертолет, забрал нас с болота, с которого мы уже никуда не уходили. Высадил нас на болото, где был наш лагерь, улетел за вахтой и на обратном пути должен был забрать нас.

Когда мы добрались до своих продовольственных, и не только, запасов, мы на радостях оторвались «по полной». Были так счастливы, что уже и вертолет не особо ждали. Вот так закончилась одна из моих не очень удачных охот.

Да это бы ладно – неприятности были и у экипажа вертолета, который нас, скажем, не совсем законно, забросил в тайгу.

В подобной ситуации, главное, не терять голову, не поддаваться панике, не начинать беспочвенно обвинять друг друга.

Как мне показалось, мы, все трое, достойно вели себя в экстремально сложившейся ситуации. Даже в маленький вертолет (одного брали) садиться никто не стал, все лишения стоически преодолевали сообща.

Представляю, если бы по этому сценарию снимали кино, там так бы накрутили ситуацию, что в какой‑то там серии одного персонажа уже бы съели.

Дата публікації 13.04.2021 в 19:42

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: