Восток -- Запад

 22. ВОСТОК – ЗАПАД

Во времена своей молодости царь Пётр любил проводить время на Кукуе - в квартале Москвы, где селились иностранцы. Сегодня это район Лефортово. Пётру понравилось, как там организована жизнь: аккуратные каналы, порядок, чистота. Хотя на самом деле ему нравилась Анна Монс.
Пётр поехал в Европу. Там ему ещё больше всё понравилось: начиная от мелких изобретений, облегчающих и украшающих быт, до строительства огромных кораблей и дворцов.
Он понял, что Россия отстаёт, резко повернул руль государственного корабля в сторону Запада. С азиатской жестокостью (так нелюбимой Горьким), начал догонять Европу, рубя головы стрельцам, отрезая бороды соратникам, воздвигая на человеческих костях новую столицу. Пётр в чём-то копировал Запад: Петергоф с его фонтанами - это отечественный Версаль. Ассамблеи, одежда, коллегии, сенат - все это с Запада. Напрямую копировать Запад пытались и позже. Когда Чертока, заместителя Королева, Главного конструктора в области ракетостроения, сегодня обвинили в том, что первая советская межконтинентальная ракета была повторением ракеты фон Брауна, он ответил, что пленные немцы в проекте почти не участвовали, а повторить конструкцию заставило руководство страны, хотя у Королева были свои идеи.
Когда Туполеву предложили воспроизвести упавшую на территорию СССР американскую летающую крепость Б-29, он сказал: «Я сделаю лучше».
- «Нэ надо лучше, - ответил Сталин,- сдэлайте, как у них».
Возможно, руководство не доверяло «своим». А может быть, думало, мол, пусть точно копируют: лучше всё равно не получится, а получится, «как всегда», перефразируя знаменитую фразу "величайшего оратора всех времён" В. С. Черномырдина.
Пётр не всегда слепо копировал Запад. Когда он за невероятно короткий срок построил флот, на Западе просто не поверили своим глазам. Они знали, что строевой лес надо сушить много лет, а иначе флот очень скоро сгниет. Петр тоже это знал, но корабли ему нужны были сегодня, сейчас, для борьбы со шведами. Сгниет флот, ну и пусть, построим новый! И сгнил - таки, но… после победы. Построили новый флот при Екатерине Второй. Для борьбы с турками; тоже очень быстро построили, и тоже сгнил… После победы.
Европейская экономность и целесообразность иногда бывает абсурдной: "лес высушим обязательно, хоть ценой проигранной войны".
Петру удалось приобщить к Европе лишь тонкий слой дворянства. Основная часть населения страны оставалась тёмной и несвободной. Именно в среде дворянства тонким золотым кружевом возникла высочайшая культура, сплав европейского и самобытного восприятия жизни, культура Ломоносова и Пушкина, Баженова и Глинки, Фаберже и Остроградского. Однако, крестьянства эти достижения почти не коснулись. Оно осталось жить в Азии, раздавленное крепостным правом.
На Западе не было такой пропасти между верхушкой общества и остальной массой населения, зарождался "средний класс". Этот незатейливый факт оказался во многом решающим.
Центральной проблемой 19 века в России явилась идейная борьба западников, сторонников западного пути развития, и славянофилов, сторонников самобытного пути. С одной стороны - Аксаков, Хомяков, Гончаров, Гоголь. С другой стороны - Пушкин, Герцен, Грановский.
Все споры изначально проистекали внутри дворянства. Затем в него вступили разночинцы, происходящие из "разных" сословий общества: мещан, освободившихся крестьян, солдатских детей, детей дьячков. Белинский, Добролюбов, Чернышевский, Писарев. Сейчас стало модно ругать разночинцев (и даже декабристов), за то, что они, вместо того, чтобы цементировать трещину, разорвавшую общество на две неравные части, наоборот, её расширяли, призывая "крестьян к топору". Но, с одной стороны, они не могли предугадать действий большевиков, с другой стороны, опыт нидерландской, английской и французской революций показывал, что свобода добывается снизу в борьбе с одряхлевшей властью и обязательно с кровью. По-другому, к сожалению, не бывает! Они не могли предвидеть, какой неоправданный террор развяжут большевики, какой океан крови зальёт страну, а на почве, так обильно удобренной кровью, вырастают только чудовища!
Разговоры на тему пути развития России продолжались около ста лет, вплоть до вступления в дискуссию Плеханова и Ленина. Плеханов в девяностых годах 19-го столетия с марксистских позиций громил народника Михайловского, утверждая, что путь у всего человечества один: через капитализм к коммунизму, и не важно, что сегодня в России капитализм не развит, всё ещё впереди. Путь России - это не какие-то мелкие самобытные ремёсла, основанные на труде Левши, а промышленное развитие, как на Западе. Ленин доказывал в книжке «Развитие капитализма в России», что капитализм уже наступил, и пролетариату пора действовать. Он в сибирской ссылке собрал статистический материал и научно, на цифрах, доказал то, что хотел доказать.
Не так давно я прочел воспоминания одного талантливого и очень умного свидетеля той эпохи, наблюдавшего её изнутри. Этот человек – Александр Михайлович Романов, Великий князь, случайно оставшийся в живых после революции. Кстати, именно он стоял у истоков создания авиации в России. Вот что он писал: « …вчерашняя земледельческая Россия, привыкшая занимать деньги под залог своих имений в Дворянском банке, в приятном удивлении приветствовала появление могучих частных банков. Выдающиеся дельцы петербургской биржи учли все выгоды этих общественных настроений, и приказ наступать был дан…
Железо, уголь, хлопок, мед, сталь были захвачены группой петербургских банкиров. Бывшие владельцы перебрались в столицу, чтобы пользоваться вновь приобретенными благами жизни и свободой.
Хозяина предприятия, который знал каждого рабочего по имени, заменил дельный специалист, присланный из Петербурга… Это быстрое трестирование страны, далеко опередившее её промышленное развитие, положило на бирже начало спекулятивной горячке. Во время переписи населения в 1913 году 40 000 жителей обоего пола были зарегистрированы в качестве биржевых маклеров. Адвокаты, врачи, педагоги, журналисты и инженеры были недовольны своими профессиями. Казалось позором трудиться, чтобы зарабатывать копейки, когда открывалась такая возможность заработать десятки тысяч посредством покупки двухсот акций «Никель - Мариупольского металлургического общества».
Выдающиеся представители петербургского общества включили в число приглашённых видных биржевиков. Офицеры гвардии, не умевшие отличить до сих пор акции от облигаций, стали с увлечением обсуждать неминуемое поднятие цен на сталь.
Провинция присоединилась к спекулятивной горячке столицы к осени 1913 года.
Россия из страны праздных помещиков превратилась в страну, готовую к прыжку, минуя все экономические законы, в царство отечественного Уолл- стрита.
Будущее империи зависело от калибра новых властителей дум, которые занялись судьбой её финансов.
Каждый здравомыслящий финансист должен был сознавать, что пока русский крестьянин будет коснеть в невежестве, а рабочий ютиться в лачугах, трудно ожидать результатов в области развития экономической жизни. Но близорукие дельцы 1913 года были мало обеспокоены отдалённым будущим. Они были уверены, что успеют завоевать всё до того, как грянет гром».
Описание, конечно, больше эмоциональное, чем наукообразное, как у Ленина. Но, скорее всего, более правильное, и очень напоминает сегодняшний день (2000 год).