У меня сложилось впечатление, что Гингеричу доставляло удовольствие ошарашивать меня встречами с людьми, имена которых в моем сознании были окружены легендами. На каком-то чопорном высоко-торжественном научном бдении Национальной академии искусств и наук в Бостоне он представил меня лично семидесятилетнему Томасу Куну (1922-1996) -- автору нашумевшей в те годы в мире и переведенной на русский язык монографии "Структура научных революций". В ней философ науки Кун ввел в обращение несколько новых важных понятий, например, "нормальная наука" и "сдвиг парадигмы". В СССР книга вызвала бурные споры в печати, среди активных участников которых был даже будущий Нобелевский лауреат по физике академик В.Л.Гинзбург. Имя Куна примелькалось тогда больше, чем имя великого Карла Поппера (1902-1994). Познакомиться с Куном было куда как престижно. Плодовитый автор оказался загорелым, величественным, ироничным и недоступным в ореоле своей вселенской славы.
Думается, что, опираясь на взгляды Куна, мне удалось сделать следующий шаг в теории научных революций. Моя статья на эту тему по представлению директора ИИЕиТа Микулинского была принята редколлегией журнала "Вопросы философии", но из-за царящей тогда неразберихи (и снятия Микулинского) так никогда и не была напечатана. Она, увы, осела в моем архиве.
В какой-то момент времени Гингерич заспешил по делам на встречу к своему другу Филиппу Моррисону и пригласил меня за компанию заглянуть вместе с ним к Моррисону домой. Я знал, кто такой Филипп Моррисон (1915-2005). Физик ярко-выраженных левых убеждений, видный американский общественный деятель и почетный профессор МИТ, борец за мир, он начал карьеру с участия в разработке и испытаниях американской атомной бомбы (Манхэттенский проект). Слушал Эйнштейна и сделал диссертацию под руководством Роберта Оппенгеймера. Широкую известность в научных кругах приобрел позже благодаря пионерским исследованиям по связям с внеземными цивилизациями. Его публикацию 1959 г. в соавторстве с Джузеппе Коккони беспрестанно цитировал И.С.Шкловский. За свою долгую жизнь Моррисон опубликовал несметное количество острых -- зачастую парадоксальных и полемических -- статей на всевозможные темы, создал десятки популярных телевизионных программ, вместе с женой Филис регулярно рецензировал небанальные книжные новинки.
В школьные годы Моррисон перенес полиомиелит. Дома у него оказалось, что он передвигается на механизированном инвалидном кресле типа подъемника, который я видел давным-давно в черно-белом британском кинофильме 1957 г. "Свидетель обвинения" по Агате Кристи с Марлен Дитрих в главной женской роли. Визит к Моррисону был сродни наваждению -- посещение человека будущего с надломленным здоровьем и могучим полетом духа. В 2005 г. Гингерич произнес прочувствованную речь на собрании МИТ памяти своего друга Фила Моррисона.
Гингерич сосватал меня на обед тет-а-тет с другой известной личностью, прославленным гарвардским историком физики и философом науки Джеральдом Холтоном. Последний родился в 1922 г. в Берлине и вырос в Вене, откуда эмигрировал в США в 1938 г. Здесь он снискал широкое признание. Одно время был избран Президентом американского Общества истории науки. Уделял много внимания проблемам естественнонаучного образования и изучению карьерного роста молодежи в науке. В нашей беседе за обедом подробно интересовался состоянием дел по истории и философии науки в СССР.
Как-то раз Гингерич с женой Мириам решили устроить мне экскурсию в букинистический магазин, который он характеризовал как крупнейший в Соединенных Штатах. Он располагался далеко от города в сельской местности и его едва нашли. Оуэн и Мириам долго мудрили с картой и бесконечно спорили, какой дорогой ехать.
Букмаг оказался необъятным двухэтажным сараем с тоннами книг, втиснутых на грубо сколоченные полки без определенного порядка. Что найдешь, то и твое, причем по дешевке. Гингерич с гордостью показывал мне одно из своих давних приобретений. Эта была старопечатная книга со случайно вложенным в нее подлинным рукописным письмом Тихо Браге. Хозяин магазина скупал оптом библиотеки скончавшихся ученых, как мог на глазок сортировал их и перепродавал заинтересованным лицам с небольшим для себя доходом. Даже я купил несколько приглянувшихся мне изданий, например, переводы на английский язык книг И.С.Шкловского.
В Бостоне я посетил Якова Львовича Альперта (1911-2010) -- ветерана исследования космоса в СССР. Он был близким сотрудником директора Физического института Академии наук Сергея Ивановича Вавилова (1891-1951) и подробно рассказывал о переживаниях С.И.Вавилова в связи с назначением его в 1945 г. на пост Президента Академии наук СССР (старший брат Сергея Ивановича великий генетик Николай Иванович Вавилов был арестован и погиб в саратовской тюрьме в 1943 г.).
Альперт посвятил меня в тайны удивительной послевоенной астрономической экспедиции на теплоходе "Грибоедов" в марте-июле 1947 г. В узких астрономических кругах известно, что вскоре после войны была организована многолюдная экспедиция по наблюдению полного солнечного затмения на берегах Бразилии. Тогда в экспедицию, среди прочих, поехали молодые таланты В.Л.Гинзбург (будущий Нобелевский лауреат) и И.С.Шкловский (один их родоначальников советской радиоастрономии). Экспедиция была чрезвычайно успешной, но никто не мог объяснить мне, кто и каким образом ее организовал? Ведь страна находилась в состоянии послевоенной разрухи.
Оказывается, что сразу после назначения Вавилова Президентом Академии наук, его друг, академик Николай Дмитриевич Папалекси (1880-1947) привлек его внимание к тому, что высокий пост можно обратить на пользу науки. Сталин высказывался в том духе, что за время войны страна осталась в долгу перед учеными. Вавилов испросил у Сталина санкцию на организацию полномасштабной физико-астрономической экспедиции в Бразилию. Специально для этой цели Сталиным был выделен роскошный по тем временам, полученный в счет репараций теплоход "Грибоедов". Самое главное, состав экспедиции был многочисленным и не кастрировался по анкетным признакам.
В ходе подготовки к экспедиции ее духовный отец и официальный руководитель, академик Н.Д.Папалекси скончался и был заменен директором Пулковской обсерватории А.А.Михайловым. Неформальным же руководителем, ответственным за все аспекты работы экспедиции, остался Я.Л.Альперт. Он накопил огромный архивный материал, который теперь лежит в отдельном чемодане в его квартире в Бостоне.
Когда я пишу эти строки в сентябре 2010 г. Яков Львович Альперт достиг возраста 99 с половиной лет. Его воспоминания о "грибоедовской" экспедиции в Бразилию бесценны, поскольку сама экспедиция оставила глубокий след в развитии советской радиофизики. Надеюсь, что рано или поздно архивы Альперта будут обработаны профессиональным историком астрономии. Пока же подробнее об экспедиции на "Грибоедове" можно прочесть в книге воспоминаний Я.Л.Альперта "Making Waves" (издательство Йельского университета, 2000).
Свободное копирование
