В невиданных ранее условиях демократии развернулась предвыборная борьба за избрание нового директора ИИЕиТа. Кандидатур было несколько, часть из них совершенно липовые. Лидерами выборной гонки выступали Н.Д.Устинов и В.П.Карцев (род. в 1938 г.).
По моему разумению, Владимир Петрович Карцев по сравнению с Устиновым имел неоспоримые преимущества. Он вырос в стенах ИИЕиТа и был профессиональным историком науки. Он написал несколько ярких историко-научных книг. В то время, о котором речь, он успешно справлялся с муторными обязанностями директора издательства "Мир", что свидетельствовало о незаурядном организаторском таланте. Но все это, в глазах многих, меркло из-за огромного недостатка. Он знал всех сотрудников института как облупленных. А потому был кое-кому весьма опасен.
Н.Д.Устинов не обладал и малой толикой достоинств В.П.Карцева. К тому же он был опальным "бывшим", растерявшим былые административные рычаги. Но внутри института Устинов был совершенно безобиден. И это обстоятельство принесло ему решительную победу. Такой выбор и его аргументация стали для меня откровением. То была в чистом виде гримаса демократии. Выбор шел не по силе кандидата, а по его беспомощности.
Соперник Устинова -- В.П.Карцев -- не много потерял от неудачи на выборах в ИИЕиТе. Пост директора издательства "Мир" и хорошее знание английского языка открыли ему дорогу в Нью-Йорк на место руководителя отдела публикаций ООН. Это место по традиции занимали советские граждане. После нескольких лет работы крупным международным чиновником, Карцев осел с семьей в Нью-Йорке и занялся книжным бизнесом. Мне приходилось его там навещать.
Уход Степина из института имел еще одно неожиданное негативное последствие. Он увел с собой в ИФАН группу продвинутых философов-науковедов (П.П.Гайденко и ее сестра, А.П.Огурцов и другие). Отдел науковедения в ИИЕиТе сохранился, но его значению как головному центру в этой области в стране был нанесен ощутимой урон.
На четыре года (1988-1992) до безвременной кончины Н.Д.Устинова время в институте будто замерло. Наиболее грустный эпизод того скучного времени -- несостоявшийся переезд института на площадь Гагарина в новое высотное здание Президиума Академии наук.
По решению, принятому еще при М.В.Келдыше, Академия наук отгрохала для своего руководства фешенебельное модернистское здание метрах в трехстах от титанового памятника первому космонавту планеты. Когда здание было готово и дело дошло до переезда, руководители Академии отказались покидать обжитой и уютный царский дворец -- старое здание Президиума. Из очевидных соображений следовало как можно быстрее заселить новое огромное помещение на площади Гагарина. Президиум Академии принял решение переселить туда несколько академических институтов гуманитарного профиля, чтобы они не оскверняли помещения своим оборудованием. ИИЕиТу были предложены два этажа -- огромная площадь. И снова мое мнение в корне разошлось с мнением крикливого большинства сотрудников института.
В моих глазах, сделанное предложение было воистину подарком судьбы. Наш институт располагался в прекрасном месте в самом центре Москвы подле Кремля, в двух шагах ходьбы от нескольких станций метро. Это было действительно замечательное место, но существовало несколько серьезных "но". Здание не принадлежало Академии, помещение института арендовалось, и аренда была безумно дорогой. Помещение было невероятно тесным, а дореволюционное здание -- в удручающем состоянии. Было очевидно, что его вот-вот поставят на капитальный ремонт и реконструкцию. ИИЕиТ был не жилец на этом завидном месте подле Кремля. В таких условиях переезд на площадь Гагарина был "манной небесной" и неплохо решал все проблемы.
Однако те же громкие люди в институте, которые обеспечили избрание Устинова, сумели своими криками заблокировать переезд. Они объявили местонахождение нового здания вредным для здоровья, "геопатогенным". Директор Н.Д.Устинов не стал ни на чем настаивать, и помещение на площади Гагарина немедля ушло другим. В дальнейшем худшие опасения оправдались. ИИЕиТ через несколько лет вынужден был переехать, но на этот раз в ужасные условия и к черту на рога.
Как водится в нашей практике, Н.Д.Устинов притащил с собой в институт протеже -- молодого доктора наук Игоря Троицкого. Он был физиком-лазерщиком. Устинов стал толкать его во все щели. Ничего плохого в Игоре не было. Не было, впрочем, и ничего хорошего, ибо историком науки он так и не стал, а особое мнение по всем текущим вопросам высказывал.
Это была проблема. Время от времени в инстиуте объявлялись маститые личности, которые вовсе не желали переквалифицироваться в историков науки. Простой пример -- академик АН Казахстана и член-корреспондент АН СССР Сагид Рауфович Рафиков (1912-92). Я допускаю, что он был прекрасным специалистом-химиком по полимерам, но при чем тут история науки с ее социологией, философией и т.п. Таких случаев было несколько.
Позитивным моментом в беззубую эпоху правления Устинова считаю присвоение ИИЕиТу имени Сергея Ивановича Вавилова (1891-1951) -- младшего брата великого биолога Н.И.Вавилова, прогрессивного Президента Академии наук сталинского времени, который уделял большое внимание истории науки и написал великолепную аналитическую биографию Исаака Ньютона. В порядке, можно сказать, издевательства, имя С.И.Вавилова зачем-то было присвоено институту физпроблем, который создал после вызова его из Великобритании и заключения в "золотую клетку" П.Л.Капица (1894-1984). В условиях неожиданного прилива демократии Капишник (Институт физических проблем АН СССР) хотел изменить имя Вавилова на имя П.Л.Капицы, но нельзя было обижать ни в чем неповинного С.И.Вавилова. Единственный достойный выход был передать имя С.И.Вавилова другому академическому институту, и лучшим кандидатом для подобного трансферта был ИИЕиТ. По этому поводу в институте опять возникли жаркие возражения, но решение все-таки прошло.
Свободное копирование
